Тайные дневники Шарлотты Бронте

В день нашей встречи дождь лил как из ведра. Когда я прибыла в Оксенхоуп (полная угрызений совести из-за того, что солгала папе, и промокшая до нитки после долгой прогулки), экономка любезно забрала мой мокрый плащ, шляпку, перчатки и зонтик и провела меня в гостиную, где мистер Николлс и мистер и миссис Грант немедленно встали и поприветствовали меня. Взгляд мистера Николлса был полон такого нервного беспокойства, что внушил мне схожую тревогу. Мы обменялись парой фраз; мистер Николлс бурно извинился за то, что мне пришлось покинуть дом в такую непогоду. Меня усадили в кресло у камина, где я согрелась у пылающего огня. Служанка принесла чай и закуски.

Мистер Николлс осведомился о моем здоровье и здоровье батюшки. Вкратце я описала недавний папин удар и затянувшееся выздоровление, что, судя по всему, испугало его.

— Ему уже намного лучше, — заверила я, — но боюсь, его зрение никогда не восстановится.

— Как жаль! Надеюсь, он поправится.

— Спасибо.

Повисла неловкая тишина.

— Мистер Николлс, вы хорошо устроились на новом месте?

— Да, благодарю.

— Разве не чудесно, — заметила миссис Грант, потягивая чай, — что мистер Николлс сумел найти место совсем рядом?

— Конечно, — отозвалась я, хотя на самом деле считала пятьдесят миль весьма солидным расстоянием.

Снова молчание.

— Я прочел «Городок», — сообщил мистер Николлс.

— Правда?

Роман напечатали восемь месяцев назад. То, что мистер Николлс ни разу не имел возможности его упомянуть — учитывая, что он прочел «Джейн Эйр» и «Шерли» за два дня, едва они попали ему в руки, — послужило мучительным напоминанием о разверзшейся между нами пропасти.

— Мне понравилось. Школа показана очень хорошо, — произнес мистер Николлс с намеком на былой энтузиазм. — Страна… вы использовали другое название, но… наверное, это Бельгия?

Непонятно почему я покраснела.

— Да.

— Финал меня несколько озадачил. Что вы имели в виду под… — Он осекся и повернулся к Грантам. — Вы читали новый роман мисс Бронте?

— К сожалению, нет, — призналась миссис Грант.

— Я не любитель романов, — пробубнил мистер Грант, нахмурившись. — Вот что, Николлс: как у вас в Кирк-Смитоне с рыбалкой? Удалось изловить форель руками?

Последовала долгая беседа о рыбалке, после чего мистер Грант спросил:

— Диссентеры в Кирк-Смитоне так же надоедливы и крикливы, как в нашем приходе?

— О да, — кивнул мистер Николлс. — На прошлой неделе мне пришлось добрых полчаса спорить с джентльменом о достоинствах истинной церкви и защищать обязательный церковный налог.

— Когда это закончится? — негодовал мистер Грант, качая головой. — Леди, вам известно, что всерьез рассматривается возможность допускать в университеты неангликан?

— Ужасно! — воскликнул мистер Николлс.

— Да и какая польза от университета диссентерам? — продолжал мистер Грант. — Без досконального знания латыни и греческого они не выдержат и двух дней!

Все, кроме меня, засмеялись. Внезапно я лишилась аппетита. Болтовня продолжалась еще час или более. Мистер и миссис Грант не пытались покинуть комнату, а дождь лил стеной, так что мы с мистером Николлсом не могли выйти на улицу или хотя бы на минутку остаться наедине. Наконец я распрощалась, понимая свои чувства к мистеру Николлсу не лучше, чем по прибытии. Заботясь о секретности нашей встречи, я позволила ему проводить меня только до калитки, за которой начиналась мощеная дорожка через поля в Хауорт.

— Боюсь, я смогу появиться только через несколько месяцев, поскольку приступил к выполнению своих обязанностей на новом месте совсем недавно, — с сожалением сказал мистер Николлс.

Его голос почти заглушала барабанная дробь дождя по нашим зонтам.

— Очень жаль, сэр.

— Окажете ли вы честь мне, позволив и дальше писать вам, мисс Бронте?

— Да, сэр. — Мои туфли уже совсем промокли. — Приятно было повидать вас, сэр.

— И мне вас, мисс Бронте. До свидания.

Девятнадцатого сентября меня навестила миссис Гаскелл. То был ее первый визит в Хауорт. Четыре дня я изливала душу этой доброй и мудрой леди, поверяя ей все, что случилось, все смятение мыслей и чувств.

— У вашего отца каменное сердце! — удивилась миссис Гаскелл на второй день, когда мы гуляли по пустошам, поблекшим до зеленых и бурых тонов ранней осени. — Как он мог возражать против должности мистера Николлса, будучи священником? К тому же, по вашим словам, мистер Николлс доказал свою полезность: восемь лет он был правой рукой вашего отца.

— Папа совершенно неразумен в данной ситуации. Он хочет, чтобы я вышла замуж за значительного человека — богатого, с положением в обществе — или не вышла вообще.

Миссис Гаскелл покачала головой. Могу описать ее: среднего телосложения, на полголовы выше меня, с бледной кожей и приятными чертами лица; мягкие темно-каштановые волосы были зачесаны под шляпку, которая повторяла темно-фиолетовый оттенок красивого шелкового платья.

— Если дело в деньгах, разве мистер Николлс не мог подыскать себе дом и более прибыльное место, например пастора в своем собственном приходе?

— Он должен был, миссис Гаскелл, еще много лет назад, но тогда ему пришлось бы уехать и оставить меня.

— Почему?