Тайные дневники Шарлотты Бронте

— Вы согласитесь, хотя бы изредка, прислушиваться ко мне и принимать во внимание мою точку зрения?

Он засмеялся.

— Соглашусь.

В последний день, когда мы вернулись с заснеженной прогулки и прощались у ворот пастората, мистер Николлс нашел слова, которые значительно упрочили наше взаимопонимание.

— Мисс Бронте, вы горячо любите своего отца, истово заботитесь о его благополучии и никогда не покинете его. А потому я собираюсь успокоить вас на этот счет. На своей нынешней работе в должности викария я лишь временно, не ищу другого места и отказался от тех, которые мне предлагали, поскольку опасался, что вы не последуете за мной. Мое опасение верно?

— Да, сэр, — тихо ответила я, одновременно удивленная и глубоко тронутая.

— Уверяю вас, если мы поженимся, мисс Бронте, я навсегда вернусь в Хауорт. Клянусь: я сделаю все возможное, чтобы преданно заботиться о вашем отце до конца его дней.

Мое сердце исполнилось симпатии.

— Благодарю, мистер Николлс. Думаю, подобное заявление далось вам нелегко, учитывая несправедливое обращение папы с вами. Это свидетельство вашей прямоты и терпения. Я также думаю, что ваше обещание не пустое, вы намерены его сдержать, и это снимает огромную тяжесть с моей души.

Он нахмурился.

— Однако, чтобы я мог сдержать его — чтобы я мог вернуться в Хауорт, — ваш отец должен принять меня не только как своего возможного зятя, но и как викария.

Я кивнула.

— Как вам известно, он очень упрямый старик. Стоит ему что-то решить, и заставить его изменить мнение очень непросто. — Я взглянула на мистера Николлса с удивленной улыбкой. — А вы действительно отказались от более выгодного места из-за меня?

— От нескольких, мисс Бронте, и буду отказываться и впредь, если вы склонны еще раз обдумать мое предложение.

— Я уже обдумываю, сэр, и поверьте, мои взгляды значительно переменились.

На его осторожном лице мелькнул проблеск оптимизма.

— В таком случае буду надеяться на лучшее.

Я вынула из муфты руку в перчатке и протянула ему. Он крепко сжал ее обеими ладонями.

— Спасибо, что приехали, сэр. Очень скоро я напишу вам.

— А я вернусь, как только смогу.

Несколько мгновений мы стояли и смотрели друг другу в глаза. Он отпустил мою руку с явной неохотой, и мы распрощались.

ГЛАВА ДВАДЦАТАЯ

Дневник! Когда год назад я начала заполнять твои страницы, моя жизнь была ввергнута в водоворот смятения и замешательства, вызванного неожиданным предложением мистера Николлса. В последние двенадцать месяцев, однако, я обратилась к воспоминаниям и перу в стремлении понять прошлое и через его призму отыскать верный путь в будущее.

Больше я не могу откладывать свое решение. Мой внутренний голос не молчит. Он вопрошает: «Могу ли я быть женой?» И что важнее: «Могу ли я быть его женой, пока смерть не разлучит нас?»

Мои щеки зарделись, когда я писала эти строки. Стыдно признаться, дневник, но я несколько разочарована, что не испытываю к мистеру Николлсу такой страсти, какую в моем воображении героиня должна испытывать к герою. Где напряженное предвкушение следующего драгоценного свидания, учащенное дыхание, полет в объятия друг друга при встрече, неистово колотящееся сердце и пылкое лобзание уст? Когда мистер Николлс смотрит на меня, касается моей руки, я не испытываю трепета, который, уверена, должны вызывать взгляд и прикосновение возлюбленного.

В то же время я по-настоящему оценила мистера Николлса и привязалась к нему. Он прекрасный человек. Я столько выяснила за его десятидневный визит, что многие мои сомнения касательно нашей несовместимости рассеялись. Для меня очень важно, что он знал моего брата, симпатизировал сестрам и пообещал заботиться о моем дряхлеющем отце. Разве не лучше заручиться поддержкой такого человека и облегчить страдающее преданное сердце, чем равнодушно отвергнуть истинное расположение и погнаться за пустой, тщетной тенью?

Я благодарна мистеру Николлсу за нежную любовь ко мне. Полагаю, со временем я научусь любить его.

Провидение в своей доброте и мудрости предложило мне подобный удел; следовательно, так будет лучше для меня.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЕРВАЯ

Дневник! С последней записи прошло несколько месяцев. Прости меня за промедление, но за это время случилось так много, что я едва успевала перевести дух.

Как оказалось, решение принять предложение мистера Николлса было только половиной предстоявшей мне битвы — или, точнее, путешествия. Хотя мой разум успокоился, полное счастье было бы возможно лишь по завоевании также сердца и души, а это… что ж, об этом я поведаю на оставшихся страницах. Моя история была бы неполной, если бы я не открыла все, что последовало, хотя природа некоторых подробностей настолько интимная и личная, что даже теперь я краснею при одном воспоминании о них.