Тайные фрегаты

— Мне деньги не нужны, — Иван только махнул рукой. — Как можно исправить это дело? Что если обратиться к адмиралу и сказать, что прошу оставить меня рядом с боевыми товарищами. Что скоро идти в новый бой.

— Боюсь, что уже поздно. Тебя внесли в список, и адмирал все подписал. Ему нет времени выслушивать каждого, а ты обязан выполнять приказ. Если хочешь, можешь просить о переводе, когда прибудешь в Бомбей.

Какое-то время Иван молчал, обдумывал создавшееся положение. Потом решительно произнес: «Черт с ними со всеми! Отправлюсь в Индию».

Про себя решил, авось не пропаду, как-нибудь вывернусь.

Еще вспомнил, как дед Степан рассказывал о своей торговой поездке в Крым и Астрахань. Потом на торгу в Новгороде раскланивался со знакомыми восточными купцами. Все они были в ярких халатах, с бритыми головами и длинными красными бородами, окрашенными хной. Вспомнилась и розовая ракушка, что хранилась в бабушкином сундуке. Стоило лишь приложить ее к уху, и можно было услышать, как шумят волны прибоя у берегов далекой Индии… Теперь предстоит самому побывать в этой жаркой стране. И если не суждено вернуться домой через Архангельск, то попробую добраться через Астрахань!

На исходе третьего месяца плавания «Ярмут» наконец-то переполз через тропик Козерога. Попутный ветер поймали чуть ли не у берегов Бразилии и теперь быстро приближались к южной оконечности Африки.

Позади остались утомительные недели плавания вблизи экватора. До этих широт не доносились буйные ветры северной Атлантики. Здесь царил штиль. Лишь изредка слабое дуновение шевелило неподвижно повисшие паруса и толкало корабль на несколько миль к югу. Ослепительное солнце медленно ползло по подернутому дымкой бледно-голубому небу, и под его отвесными лучами зеленая вода океана лежала неподвижно, как в пруду. Вечерами на западе небо загоралось всеми цветами радуги, и легкие облака превращались в груды золотых самородков. Быстро наступала ночная тьма, и черное небо опускалось к океану.

От этого становилось страшно. Казалось, что ты, слабый и беспомощный, попал в заколдованный мир. Бесконечный и грозный.

Но корабельная жизнь не давала простора для таких смутных мыслей. Прокаленные за день деревянные части фрегата, густо пропитанные смолой, издавали крепкий запах, от которого кружилась голова… Потом и табаком несло из набитых людьми внутренних помещений. Отвратительно воняли трюмы, где в цистернах плескалась протухшая питьевая вода, гнили изъеденные червями сухари и лопались бочки с прокисшим пивом, даже солонина превратилась в месиво, один вид которого вызывал приступы тошноты. Вечерами люди, измотанные жарой и ослепительным солнцем, выползали на верхнюю палубу, чтобы хоть немного передохнуть, глотнуть свежего воздуха. Но слабое прикосновение теплого ветерка помогало очень мало. Все корабельное работы велись медленно и без должного старания, на борту часто возникали ссоры и порой дело доходило до драки.

Пару раз прошли короткие тропические ливни, но они не пополнили запасы пресной воды. Теперь ее приходилось выдавать в строго ограниченном количестве. От плохой еды начались поносы, цинга и странные болезни, которые корабельный лекарь называл одним словом — «лихорадка».

Несколько матросов умерли. Как и положено, их тела завернули в парусину и к ногам привязали по пушечному ядру. Они камнем пошли ко дну, но сразу же гладкую поверхность воды вспороли острые плавники акул. Старые матросы смотрели на это и ворчали, что фрегату грозит опасность. Неподвижное море, отсутствие птиц, дельфинов, летучих рыб и другой морской живности — знак беды. Тем более что при пересечении экватора начальство не позаботилось о том, чтобы почтить владыку океанов Нептуна. Появление акул и смерть нескольких товарищей, — верный знак его гнева.

Бессонница и боли во всем теле донимали Ивана. Сказывались раны, ушибы и ожоги, все напряжение последних месяцев. Ему было не до соблюдения морских обычаев, не радовали ни яркие краски заката, ни чудесное сияние четырех звезд Южного Креста. Это медленное скольжение по неподвижному океану вызывало неприятное чувство бессилия перед стихией, которого даже не испытывал во время самого сильного шторма.

Но позволить себе расслабляться нельзя. В такой жаре сгниешь заживо. Нужно держаться и работать.

Работать приходилось за троих. Старший офицер и командир морских пехотинцев лежали в лихорадке. Второй лейтенант страдал от фурункулов и, хотя получил звание на год раньше Ивана, оказался весьма слаб в морской практике. Что касается капитана, то он был сильно обижен тем, что из-за незначительной любовной истории с одной дамой ее ревнивый супруг, член парламента, устроил шумный скандал на весь Лондон. В результате пришлось оставить театр военных действий, лишиться продвижения по службе и срочно отправляться в Индию.