Тайные информаторы Кремля. Нелегалы

«В очередной раз я прибыл в Шанхай в конце августа 1926 года. Обстановка в городе была крайне напряженной. Английская секретная полиция в иностранной части Шанхая усилила слежку за советскими людьми, занималась провокациями, вела тщательное наблюдение за советским консульством. Начальником английской тайной полиции в Шанхае был некий Гивенс, изучивший русский язык. К его услугам были многочисленные русские белогвардейцы, готовые пойти на любую антисоветскую акцию…

Жил я в Шанхае уже дней десять-пятнадцать и как-то днем возвращался домой. Я был уже недалеко от того места, где нужно было свернуть на улицу, на которой находилась моя квартира. Вдруг из стоящего у тротуара автомобиля выскочил человек, схватил меня за руку и втащил в машину. Сам он сел за руль, и мы помчались вперед.

Я сразу же его узнал. Это был сотрудник нашего консульства И.В.Мильграм. Насколько я мог понять, он занимался предотвращением антисоветских акций белогвардейцев против нашего консульства и немногочисленной группы советских граждан, проживавших в Шанхае. Мильграм сообщил мне, что только что Гивенс подписал ордер на мой арест. Поводом для этого послужила вышедшая в Москве незадолго до отъезда в Китай моя книга «В рядах китайской революции».

Оказывается не успел Гивенс подписать ордер, как об этом уже стало известно Мильграму. Он позвонил по телефону ко мне домой, узнал, что меня нет, и, предполагая, что я должен вернуться к обеду, решил перехватить меня на улице, ибо полиция могла в любой момент явиться на квартиру. Было очевидно, что полиции стало известно о моем пребывании в Шанхае от какого-то студента-гоминьдановца, желавшего поехать учиться в Университет имени Сунь Ятсена (С.А.Далин преподавал в те годы на восточном факультете университета. — Прим. авт.). Много таких студентов обращалось ко мне с просьбами направить их для этой цели в Москву.

И.В.Мильграм отвез меня в какой-то дом, провел в мансарду, рекомендовал не выходить оттуда. До этого случая я его, по существу, не знал. Как-то в консульстве нас познакомили, но больше мы не встречались. Не знал, кто он, когда приехал в Шанхай. И даже теперь не задавал ему таких вопросов.

Лишь спустя шесть лет я встретил его в Москве в Институте красной профессуры, мирового хозяйства и мировой политики…

Более десяти дней прятал меня И.В.Мильграм в получердачном помещении, заботился о моем пропитании, а затем, как говорится, в один прекрасный день явился ко мне, отвез на своей машине на шанхайскую пристань и посадил на пароход, отплывавший в Кантон.

Чувство благодарности к И.В.Мильграму сохранилось у меня на всю жизнь. До сих пор стоит перед глазами образ этого мужественного и отважного человека».

Через некоторое время после описанных выше событий И. В. Мильграм был переведен на работу в Пекин.

В ночь на 6 апреля 1927 года группа китайских солдат и полицейских при содействии полицейской охраны посольских кварталов и с ведома послов ведущих западных стран учинила погром в советском посольстве в Пекине. Резидент Мильграм проявил исключительные стойкость и мужество. Благодаря его усилиям удалось освободить арестованных белокитайцами в жилом комплексе посольства советских граждан и отправить их на Родину. Вместе с ними в июле 1927 года в Москву возвратился и Мильграм.

В 1928 году Исидор Вольфович был направлен для выполнения специальных заданий в Постоянное представительство ОГПУ в Минске. На ХII съезде Коммунистической партии Белоруссии он был избран членом Центральной контрольной комиссии. Из Минска И. В. Мильграм вновь выехал на нелегальную работу в Германию, где находился более девяти месяцев, главным образом — в Дрездене.

В 1930–1934 годах И. В. Мильграм являлся слушателем Института красной профессуры. Одновременно преподавал специальные дисциплины в Высшей школе ОГПУ.

В сентября 1934 года перешел на работу в Академию наук СССР, став ученым секретарем Института экономики.

Исидор Вольфович Мильграм был этакой человеческой глыбой. Он не только выделялся физически (рост под два метра, необычная физическая сила), но и обладал довольно резким характером, абсолютной бескомпромиссностью. Безусловно Мильграм имел не только друзей, но и недругов, которые не преминули воспользоваться ситуацией 1937 года.

В начале 1937 года в компетентные органы поступило подметное письмо с обвинениями видного разведчика в антисоветской деятельности и преверженности троцкизму. Что же произошло дальше? На основании имеющихся в нашем распоряжени копий документов того периода предлагаем читателям проследить за тем, как раскручивался маховик репрессий.

В феврале 1937 года Киевский райком ВКП(б) города Москвы исключил Мильграма из рядов партии «за сокрытие своей прошлой троцкистской деятельности».

31 марта Партколлегия КПК при ЦК ВКП(б) по Московской области подтвердила решение Киевского райкома партии. В выписке из протокола ее заседания отмечалось: