Тайные корреспонденты "Полярной звезды"

Липранди настойчиво стремился доказать, что он раскрыл опасного противника и действовал как убежденный сторонник власти.

Один из списков попал в «Полярную звезду». Видимо, корреспондент, приславший этот материал, располагал самым полным вариантом приложений (вроде того, который Липранди передал в Общество истории и древностей российских), ибо в одном из примечаний Герцен и Огарев сообщают, что «приложения эти напечатаны нами почти целиком» (ПЗ, VII-1, 47. Выделено мною — Н.Э.).

Публикация «Полярной звезды» была лишь одним из этапов рассекречивания дела Петрашевского, происходившего в течение нескольких лет на страницах «Колокола», «Исторических сборников» и других изданий Вольной печати.

Можно не сомневаться, что Липранди был доволен появлением своего «Мнения» в «Полярной звезде». Гипотеза о том, что он сам послал свою «оправдательную записку» в Лондон, конечно, возможна, однако ей противоречит следующее примечание издателей «Полярной звезды»:

«B эту статью вкралась неисправимая ошибка, в тексте Липрандьевской записки пропущены нумера, соответствующие примечаниям» (ПЗ, VII — 1, 90).

Аккуратный Липранди, решившись печатать свои материалы у врага, такой оплошности, конечно, не допустил бы. 3ато в дневнике А. Н. Афанасьева имеются строки, помогающие более просто объяснить, как материалы Липранди достались Герцену и Огареву.

.

В записи 1849 г., очевидно перебеленные Афанасьевым, вклиниваются следующие строки, не имеющие определенной даты: «Позже, в бытность мою в Санкт-Петербурге, я имел случай прочитать некоторые бумаги по делу Петрашевского, которые в копиях были у М. Н. Муравьева. Здесь был донос Липранди, любопытный по тому, что в нем старается он придать делу большую важность и значение, нежели какие оно имело, и по тому, с каким иезуитским искусством защищает он звание шпиона. За обществом следил шпион Антонелли и передавал ему <Липранди> все сведения; принятый Петрашевским, он хорошо знал обо всем. Рассказывая о нем, Липранди говорит: „обыкновенно подобных людей клеймят позорным названием шпиона. А потому, сколько нужно было геройской решимости и благородной энергии и пламенной любви к отечеству, чтобы взять на себя обязанность наблюдать за людьми опасными и открыть их намерения <…>“. Кроме доноса Липранди в упомянутых бумагах были десять заповедей, сочиненных Григорьевым и исполненных социальных убеждений, несколько писем, ничего особенного не представляющих, и два или три сочинения <…>, например, взгляд на Александра Невского, о характере и деятельности которого отзыв сделан неблагоприятный»¹⁸.

Афанасьев говорит, конечно, о той самой «Записке» с приложениями, которая появилась в «Полярной звезде», где мы находим и «защиту звания шпиона» (см. ПЗ, VII -1, 35), и «десять заповедей петрашевца Григорьева, найденных в бумагах петрашевца Филиппова» (см. ПЗ, VII-1, 74–79), и отрывки из неблагонамеренных сочинений, выписанные из учебных тетрадей Ламанского (см. ПЗ, VII — 1, 81–82).

Ответственным чиновником при Муравьеве-вешателе (министр, как отмечалось, был личным врагом Липранди) состоял Петр Александрович Ефремов. Скорее всего именно он и показывал Афанасьеву липрандьевские бумаги, а в свое время переслал их в Лондон. Положение материалов Липранди в VII книге непосредственно перед «Рассказами о временах Николая I» еще более подтверждает гипотезу о роли П. А. Ефремова.

Герценовская Вольная печать притягивала самые секретные, забытые, запретные документы: всего за два месяца до выхода VII «Полярной звезды» не кто иной, как сам И. П. Липранди, большой специалист по добыванию всякого рода агентурных сведений, отдал должное необычайным способностям противника.