Тайные корреспонденты "Полярной звезды"

К этому моменту уже не было в живых ни одного активного помощника или корреспондента Герцена. Последней, насколько нам известно, была Мария Каспаровна Рейхель, умершая в Швейцарии в 1916 г.

Материалы о деятельности Герцена и Огарева были уже давно разделены: одна часть находилась в Советской России, другая — за границей, в распоряжении семьи Герцена, семьи Драгоманова и других¹⁸.

Как известно, попытки советских ученых соединить эти рассеянные материалы натолкнулись на сопротивление владельцев за границей.

Отказ Н. А. Герцен вести переговоры с М. К. Лемке после Октябрьской революции, пропажа в 1918 г. части материалов, принадлежавших Драгомановым, гибель другой части в Варшаве в годы второй мировой войны, рассредоточение архива Герцена и Огарева между Пражской, Софийской, Амстердамской и другими коллекциями — все это имело печальные, частью непоправимые последствия.

Советское правительство, стремясь вернуть на родину архив Герцена, придавало особое значение тому, что эти материалы откроют многие страницы тайной истории Вольной печати, ее корреспондентов. Президент Академии наук СССР А. П. Карпинский сообщал 24 сентября 1931 г. дочери А. И. Герцена — Н. А. Герцен о подготавливаемом Академией наук переиздании «Колокола»: «Издание Академии наук имеет, однако, в виду не только воспроизведение великого памятника русской общественной мысли в виде „Колокола“, но и снабжение его обширным научным аппаратом. Этот последний будет иметь своей ближайшей задачей установление авторства статей и корреспонденций „Колокола“, путей, по которым редакция последнего получала свои сообщения, установление доли участия в „Колоколе“ таких деятелей, как И. С. Тургенев, Б. Н. Чичерин, К. Д. Кавелин, И. С. Аксаков и т. д.»¹⁹

Однако архив Герцена и Огарева в то время не был передан Академии наук, не осуществилось тогда и научное издание «Колокола».

Пока материалы, находившиеся за границей, не были воссоединены с советскими, научная разработка многих важных тем по истории Вольной печати была неполна. И все же в период 1917–1941 гг. советские историки много сделали на основе документов и материалов, сохранившихся в стране; новые научные обобщения по истории Вольной печати появлялись одновременно с открытием и публикацией ряда документов.

Завершение в 1925 г. двадцатидвухтомного Полного собрания сочинений и писем Герцена под редакцией М. К. Лемке заложило солидную основу для будущих исследователей.

Несколько томов собрания содержали материалы «Полярной звезды», «Колокола» и были снабжены обильными комментариями М. К. Лемке, появившимися в результате больших разысканий в архивах. К заслугам М. К. Лемке следует отнести правильное определение авторства Герцена в сотнях статей и заметок Вольной печати, введение в научное обращение громадного эпистолярного наследия.

Многочисленные недостатки и ошибки первого полного собрания известны (неверное определение авторства и датировки ряда статей и писем, отсутствие точных архивных ссылок для многих документов, местами — неудачное расположение материала и др.). Однако в целом следует считать громадный труд М. К. Лемке по собиранию и изданию сочинений, писем, документов Герцена научным подвигом.

После завершения издания процесс публикации новых документов продолжался. Принципиальное значение имели материалы «Литературного наследства» и сборников «Звенья», чрезвычайно расширившие источники по истории общественного движения середины прошлого века.

Не вникая в сложную историографическую проблему — «Герцен и его наследие в советской исторической науке», заметим, что большая часть работ 1917–1941 гг. посвящена анализу и оценке деятельности Герцена в целом. Специально истории Вольной печати, «Полярной звезды», «Колокола» было посвящено немного работ, причем большей частью это были статьи, сопровождавшие публикации новых материалов.

Лишь перед Великой Отечественной войной появились отдельные исследования, посвященные непосредственно «Колоколу», Вольной печати²⁰. Это объяснялось двумя обстоятельствами.

Во-первых, недостатком материалов, отсутствием в научном обороте массы важных документов о «Колоколе» и «Полярной звезде».

Во-вторых, довольно длительной недооценкой некоторыми советскими историками идейного наследства Герцена и Огарева. В ту пору чрезмерно подчеркивался герценовский либерализм, противоположность между Герценом, с одной стороны, и Чернышевским и Добролюбовым — с другой. Согласно подсчетам С. А. Шелудько²¹, в 1917–1933 гг. вышло около 130 работ о Герцене, и во многих Герцен и его печать рассматривались как представители либерально-монархического направления, противоположного направлению «Современника».