Тайные корреспонденты "Полярной звезды"

И само издание, и все его главные особенности определяются одним желанием — разбудить, растормошить, вызвать отклик: «На другой или третий день после смерти Николая мне пришло в голову, что периодическое обозрение, может, будет иметь больше средств притяжения, нежели одна „типографская возможность“» (ПЗ, II, 253). «Типографская возможность» 1853–1854 гг. отныне заменялась изданием, которое Герцен первоначально назвал «третным обозрением» (т. е. обозрением, выходящим раз в треть года, через четыре месяца).

В «Объявлении» Герцен сообщал, что не будет открывать подписки прежде декабря месяца: «Для подписки нам необходимо знать, будут ли нам посылать статьи, будем ли мы поддержаны из России? Тогда только мы и будем в возможности определить, три или четыре тома можем мы издавать в год» (XII, 270). Однако уже во II книге «Полярной звезды» Герцен писал: «„Полярная звезда“ может только быть сборником, являющимся два раза в год без определенного времени, вследствие чего не будет и подписки» (ПЗ, II, 271).

В конце концов «Полярную звезду» удалось выпускать не больше одного раза в год, однако и при этой замедленной периодичности расчет Герцена оказался совершенно верным: регулярное издание было значительно более эффективно, чем «типографская возможность».

Сам тип издания — обозрение, журнал, альманах — соответствовал русской исторической традиции, учитывал ту большую роль, которую такие издания играли в общественной жизни страны, начиная со второй половины XVIII столетия. Журналы и альманахи — это был мир Новикова, Крылова, Карамзина, декабристов, Пушкина, Белинского.

Альманах, альманашник, читатель альманахов и журналов, разрезающий где-нибудь в университете, гостиной или кофейне только что полученную новинку, довольный «Обозрением» Бестужева или возмущенный охранительной руладой Греча, завлеченный рассуждением Пушкина или нападением Белинского, — вот какова была предыстория новой «Полярной звезды».

Даже из одного «Объявления» читатель мог догадаться, как богат и разнообразен будет альманах и как велики опыт и мастерство Герцена — издателя и редактора:

«Мы желали бы иметь в каждой части одну общую статью (философия революции, социализм), одну историческую или статистическую статью о России или о мире славянском; разбор какого-нибудь замечательного сочинения и одну оригинальную литературную статью; далее идет смесь, письма, хроника и пр. „Полярная звезда“ должна быть — и это одно из самых горячих желаний наших — убежищем всех рукописей, тонущих в императорской ценсуре, всех изувеченных ею…» (XII, 270).

* * *

Итак, все меры были приняты, все обращения сделаны. Программа, структура «Полярной звезды» — все было нацелено на завоевание русских читателей и сотрудников.

Однако прежде пришли ответы от западноевропейских демократов, приветствовавших начинание Герцена и объявивших, что готовы помогать и участвовать.

1 июля 1855 г. прислал письмо Ж. Мишле, затем Д. Маццини; 23 июля отозвался Прудон, 25 — В. Гюго; в те же дни пришла статья «Нет социализма без республики» французского революционера Альфреда Таландье, немало пострадавшего и отсидевшего при Луи Филиппе и Наполеоне III. Уже перед самым выходом 1 тома откликнулся герой польского восстания 1831 г. старый профессор-эмигрант И. Лелевель.

Иностранцы отозвались, но Россия молчала. Обещанный срок — годовщина казни пятерых — подходил, и Герцен понял, что пора 1 книгу выпускать в свет. Перелистывая сейчас, более века спустя, первый томик «Полярной звезды», мы можем только удивляться тому, что сделал один человек за сравнительно короткое время.