Тайные корреспонденты "Полярной звезды"

Открыв лейпцигское издание Рылеева, мы встречаемся с Евгением Ивановичем Якушкиным на каждом шагу. Наиболее значительное первое заграничное издание Рылеева, считавшееся целое столетие исключительно гербелевским, оказывается в первую очередь якушкинским.

Даже предисловие Гербеля в основном написано Е. И. Якушкиным, как это видно из авторской рукописи, сохранившейся в архиве Якушкиных с поправками и подписью Е. И. Якушкина. Вот доказательства:

Предисловие к лейпцигскому изданию23

Автограф в архиве — Е. И. Якушкина24

«В бумагах, оставшихся после Рылеева и находящихся теперь у его дочери, сохранилось очень мало любопытного. Письма казненного поэта к жене из крепости представляют более интереса, чем все остальное, но и они понятны только в связи с сохранившимися преданиями, чрезвычайно отрывочными и неполными…»

«В бумагах К. Ф. Рылеева, находящихся у его дочери, мало любопытного. Письма его к жене (1826 г.) представляют более интереса, чем все остальное, но и они почти все непонятны, ежели взять их отдельно. Только в связи с сохранившимися преданиями, чрезвычайно отрывочными и неполными, письма эти указывают на нравственную пытку, которой подвергался Рылеев в крепости, на упадок его духа и на те меры, которые употребляло правительство против заключенных (так, например, обещано было свидание с женой в самом начале заключения, позволено же оно было только по просьбе жены, поданой императрице не ранее чем за месяц до казни…)»

Таким образом, авторство Е. И. Якушкина несомненно²⁵.

Основная масса стихотворений и отрывков из поэм Рылеева, напечатанных в лейпцигском издании, также, как видно из бумаг Е. И. Якушкина, находилась в начале 60-х годов в его распоряжении²⁶.

Наконец, помещенные в лейпцигском издании Рылеева воспоминания Е. Оболенского тоже были переданы автором Е. И. Якушкину.

Вся эта история объясняется так. Еще в 1858–1859 гг. Е. И. Якушкин сделал попытку издать в России сочинения Рылеева. По его просьбе Иван Иванович Пущин списался тогда с Настасьей Кондратьевной Пущиной, дочерью казненного поэта. Присланные ею материалы о Рылееве Якушкин снабдил тем самым предисловием, которое потом было напечатано в Лейпциге и начиналось со слов: «В бумагах К. Ф. Рылеева, находящихся у его дочери, мало любопытного…» Когда же выяснилось, что русская цензура Рылеева не пропускает, Е. И. Якушкин стал думать о заграничной публикации. Как и для пушкинских материалов, он имел великолепного посредника в лице П. А. Ефремова. Видимо, в начале 1861 г. П. А. Ефремов получил от Якушкина копии тех материалов, что предназначались для несостоявшегося издания Рылеева. Тогда же П. А. Ефремов получил и список воспоминаний Е. П. Оболенского.

Любопытно, как П. А. Ефремов оправдывался перед Якушкиным (в письме от 22 мая 1861 г.) в связи с тем, что отрывки из воспоминаний Оболенского напечатал князь-эмигрант П. В. Долгоруков в своей газете «Будущность». «Вы мне дали записки Оболенского о Рылееве с запретом печатать, я, списав их, давал прочесть их только двоим <…> Константину Ивановичу²⁷и Семевскому. При этом передавал запрещение, чтоб никому не давать. Итак, даю честное слово, что не от меня вышло, что записки Оболенского напечатаны в № 9–11 апрельских „Будущности“ князя Долгорукова»²⁸.

И в более поздние времена, в начале 70-х годов, предпринимая новую попытку издать в России сочинения Рылеева, Ефремов черпал материалы и сведения у Е. И. Якушкина²⁹.