Тайные корреспонденты "Полярной звезды"

Нашлись люди, и довольно влиятельные, которым чрезмерное усердие Липранди не понравилось. Эти люди отнюдь не жалели о петрашевцах, но им не нравилось, что Липранди своими действиями задевал их ведомства.

Недовольно было III отделение («общество» открыл чиновник другого ведомства — министерства внутренних дел).

Недоволен был Муравьев-вешатель (министр государственных имуществ) и кое-кто из других высших сановников (среди замешанных оказались их подчиненные).

Поэтому не следует удивляться, что даже Л. В. Дуббельт, второй человек в III отделении, заседая в следственной комиссии, был мягок и старался уменьшить значение общества Петрашевского.

Сам Липранди же, понятно, всеми силами стремился доказать, что он открыл действительно серьезное и опасное тайное общество. Для этого 17 августа 1849 г. он подал специальное «Мнение» в Комиссию о злоумышленниках и приложил к нему выдержки из множества документов, изъятых у преступников.

Вот это самое «Мнение» вместе с приложениями, несмотря на то что на каждом стоял гриф «совершенно секретно», и попало 12 лет спустя в VII книгу «Полярной звезды».

Основную мысль этого обширного документа И. П. Липранди сформулировал следующим образом: «Это вовсе не какой-нибудь мелкий заговор, образовавшийся в нескольких разгоряченных головах <…>. Я постепенно дошел до убеждения, что в деле этом скрывается зло великой возможности, угрожающее коренным потрясением общественному и государственному порядку».

Липранди был прав. Петрашевцы действительно угрожали «потрясением порядку». Но, имея уже революционеров в своих руках, влиятельные люди были не склонны поощрять чиновника, и его «Мнение» не было одобрено, что, впрочем, ничуть не помешало комиссии, а затем царю, вынести петрашевцам суровый приговор.

В своей «Записке о службе», представляющей своего рода автобиографию, Липранди подробно повествует о собственных мытарствах: за дело Петрашевского он был представлен к ордену св. Анны 1 степени, «но здесь Комитет министров не удостоил его этой награды, как бы находя, что не следовало так отчетливо открывать злоумышленные общества <…>. Один из бюрократов при получении им этого представления выразился, что он <Липранди> обрызган кровью»³.

Был пущен слух, будто Липранди желал отличиться в деле Петрашевского, чтобы замять какие-то свои нечистые финансовые операции. Затем он попал в немилость, начальство принялось его теснить. В конце концов Липранди оказался в отставке и почти без средств, имя же его приобрело всероссийскую недобрую славу как благодаря осужденным, так и по милости его коллег-недоброжелателей. Герцен и Огарев избрали И. П. Липранди мишенью для обстрела, видя в нем символ всей мрачной полицейской системы.

«….Липранди, доносящий по особым поручениям» («Колокол» № 1).

«Известный энтузиаст Липранди подал государю глубоко обдуманный проект о составлении рассадника шпионов» («Колокол» № 7).

«Какой-то морской Липранди надулся и сделал донос» («Колокол» № 93).

«Липранди, как трюфельная индейка, чуял заговор…» «Литературный Липранди…» («Колокол» № 160) и т. п.

В автобиографии Липранди имеются довольно интересные признания о том, как отразилась на его судьбе кампания, которую вела против него Вольная русская печать.

В 50-х годах он пытался пристроиться в различных ведомствах. Горестно вспоминая (в I860 г.), что некогда отказался от губернаторской должности, которую предлагал ему Перовский, Липранди писал: «А ныне, как один из вельмож отозвался: что скажет о сем Герцен?»⁴.

В 1857 г. вечером в метель весьма важная персона — тайный советник — мчится через Николаевский мост на Выборгскую сторону, где живет опальный Липранди, чтобы предложить ему одно очень выгодное место.

Липранди радуется, сменяет квартиру, затратив на переезд большие средства, — и никакого места нет…