– Так-то! – сказал он с презрительным видом. – Стало быть, вы не желаете, чтобы ваш ничтожный заработок был увеличен или долгие часы работы укорочены?
– Как не желать, черт возьми!
– Отлично! – говорит господин в шляпе. – Приходите сегодня вечером на Большую площадь в помещение интернационалов; мы рассмотрим причины вашего неудовольствия на патрона и, прежде чем устроить стачку, пошлем к нему хорошо написанное письмо. Оно произведет свое действие, ручаюсь вам.
– Вечером мы пошли в трактир La louve, и, пока выпили там чарочку-другую, два-три господина сидели у конторки и писали. Только что мы собирались выйти, они крикнули: «Смирно! Смирно!» – и господин, вскочив на стол, прочел что-то, чего никто не слышал. Мне сказали, что это письмо к вам, чтобы вы улучшили положение ваших рабочих.
– Так никто из вас не знает, что тут писано? – перебил фабрикант.
За этими словами последовала мертвая тишина и все пожимали плечами.
– Тем не менее, – продолжал торжествующий фабрикант, – вы все подписались под этим письмом. Вот тут у меня в руках восемьдесят ваших подписей!
– Как? Как? Наши подписи! – вскричали работники в негодовании. – Ни один из нас не подписывал письма!
– Посмотрите, – сказал хозяин, – вот выставлены все ваши имена.
– Пусть их будет выставлено сколько угодно, – возразили работники, – но мы клянемся всеми святыми, что написаны они не нами; в этом мы готовы присягнуть.
– Послушайте, – продолжал патрон, – я вижу, что написавший это письмо выставил еще множество подписей и, кроме того, маленькие крестики, какие ставятся людьми неграмотными.
Работники хором вскричали:
– Ничего мы не писали! Ни одного крестика не ставили! Пера в руки не брали! Мы присягнем в этом!
Немного погодя хозяин прочел рабочим письмо, которое они нашли несправедливым и лживым, а затем обещали, что впредь их таким образом не проведут. Находя этот автограф настолько любопытным, что ему не следует оставаться в частных руках, фабрикант передал его на хранение королевскому прокурору.