Тайные операции военной разведки

Посол Анатолий Добрынин отправил министру обороны телеграмму, в которой высоко оценил миссию Большакова и просил трудоустроить Георгия Никитича. Маршал Родион Малиновский, в свою очередь, наложил резолюцию на телеграмме: «Претензий к тов. Большакову нет. Дать достойную работу».

Судя по неофициальной, но общепринятой в ГРУ оценке, особых лавров за свою работу в США Георгий Никитич не снискал.

По возвращении из Вашингтона он не удостоился ни ордена, ни медали, ни даже ценного подарка или денежной премии. В аппарате ГРУ его не оставили, хотя после двух командировок в США Георгий Никитич имел большой опыт работы за океаном и, несомненно, был бы полезен, например, на американском участке. Его отправили в Агентство печати «Новости», заведовать отделом.

В АПН в ту пору, что называется, в резерве, находилось немало бывших разведчиков, которые надеялись, что их вспомнят. Надеялся и Большаков. Не вспомнили. Не позвали. А уж после того, как в 1964 году сместили Никиту Хрущева, а следом за ним и хорошего знакомого Георгия Никитича — главного редактора «Известий» Аджубея, надежды рухнули.

Через три года, в 1967-м, Большакова уволили из АПН. Ему было всего 45 лет. За спиной опыт работы в разведке, прекрасное знание языка, он полон сил, энергии. Но ни опыт, ни энергия Большакова уже никому были не нужны.

Как жил все последующие годы «посол по особым поручениям на высшем уровне» Георгий Большаков? Тяжело жил. Забытый всеми, без хорошей работы, а самое главное, не оцененный по достоинству.

Мой земляк-смолянин, ветеран военной разведки, полковник Александр Никифорович Никифоров, знавший Большакова по совместной работе в США и друживший с ним, рассказывал мне о переживаниях Георгия Никитича.

В те годы, после отъезда Большакова из США, о нем много писали в американских СМИ, высоко оценивал его посредническую миссию Роберт Кеннеди, а здесь, в Советском Союзе, — полное молчание. Словно и не было такого человека, к помощи которого прибегали в кризисные дни сильные мира сего.

А. Фурсенко, который встречался с Большаковым в 1989 году, за несколько месяцев до его смерти, приводит такие горькие слова Георгия Никитича: «Я долго шел к тому, чего достиг в 1962–1962 годах во время пребывания в США в результате важных контактов с братьями Кеннеди. Но довольно быстро потерял все это. Такая была система. Она была безжалостна даже к тем, кто добивался важных результатов. Человек падал в пропасть, и никому никакого дела до него не было. Малиновский, который ранее докладывал мои сообщения Хрущеву и преподносил их как достижение своего ведомства, наверное, ни разу не вспомнил обо мне».

В отличие от нашего государства, в США по-иному оценили деятельность Георгия Большакова. В личном послании Джона Кеннеди Никите Хрущеву, датированном 14 декабря 1962 года, говорится: «Мы были рады возможности частного обмена мнениями через господина Большакова, и я огорчен, что он уезжает в Москву. Мы считаем, что он сделал очень много для улучшения связи и взаимопонимания между двумя нашими правительствами…»

И это действительно так.

Дело его жизни

Июньское солнце быстрое, яркое. Выкатилось из-за верхушек деревьев и уже припекало лица солдат. Бессонная ночь не прошла даром. Командир взвода Павел Голицын оглянулся на своих бойцов… И не узнал их. В глазах — смута, в лицах не то чтобы страх, скорее растерянность, подавленность.

Оглянулся Голицын, и все взгляды сошлись на нем. В них немой и тупой вопрос: что происходит с нами?

Закончились первые сутки войны. Бессонные, тревожные, с криками раненых, с кровью. Впервые они увидели врага вблизи.

Ранним утром, до восхода солнца, навстречу цепи его взвода выехали немцы. Пятеро гитлеровцев. Они ехали на велосипедах по шоссе, открыто, не прячась, радостно переговариваясь друг с другом, гортанно гогоча.

Как это случилось, не понятно? Вечером их мотоциклетный полк завязал бой с фашистами на подходах к городку Браньск. Командиром полка была поставлена задача — выбить немцев из городка.

Роты развернулись в цепь и двинулись вперед. Немцы открыли огонь, цепь залегла. Завязалась перестрелка, которая длилась всю ночь.

С рассветом все затихло. Никто не предпринимал никаких действий. Возможно, немцы подумали, что полк Красной армии отошел, и послали разведку. Только эти пять горланящих фашистов мало походили на разведчиков.