Тайные письма великих людей

Межъ тмъ, въ ожиданіи того, что мн посчастливится, – если мн вообще когда-нибудь посчастливится, – мое маленькое состояніе все убываетъ, и черезъ годъ, по всей вроятности, я буду совсмъ бднякомъ. Въ этомъ положеніи, когда у меня, кром горя, которое я длю съ тобою, есть еще и другія заботы, теб совсмъ неизвстныя, вдругъ приходитъ твое письмо и пробуждаетъ во мн вновь воспоминаніе о теб, къ счастью, немного ослабвшее.

Дорогая, не пиши мн больше. У меня нтъ въ настоящее время иныхъ желаній, кром желанія скоре умереть.

Г. К.

(Берлинъ, посл дня Св. Михаила 1810).

Моя Іетточка, мое сердечко, моя возлюбленная, моя голубка, моя жизнь, ясная и милая моя жизнь, свтъ моей души, мое все, мои имущества, мои замки, пашни, луга и виноградники, о, солнце моей жизни, луна и звзды, небо и земля, мое прошедшее и будущее, моя невста, моя двочка, моя дорогая подруга, моя душа, кровь моего сердца, сердце мое, моя зница, о, любимая, какъ мн тебя еще назвать? Мое золотое дитятко, моя жемчужина, мой драгоцнный камень, моя корона, моя королева и государыня. Возлюбленнйшая моей души, мое высочайшее и дражайшее, моя жена, моя свадьба, крещеніе моихъ дтей, моя трагедія, моя посмертная слава. Ахъ! Ты – мое второе, лучшее «я», мои добродтели, мои заслуги, моя надежда, прощеніе моихъ грховъ, мое будущее и мое блаженство, о, дочь неба, мое божье дитя, моя покровительница и заступница, мой ангелъ-хранитель, мой херувимъ и серафимъ, какъ я люблю тебя!

Бёрне – Генріетт Герцъ

Людвигъ БЁРНЕ (1786—1837), извстный публицистъ и критикъ, шестнадцати лтъ пріхалъ въ Берлинъ учиться медицин къ профессору Герцу – въ жену котораго, красивую и талантливую Генріетту, молодой Бёрне влюбился со всмъ пыломъ юности и отчаяніемъ безнадежности. Оставивъ домъ Герца, Бёрне продолжалъ дружескую переписку съ Генріеттой.

(Я убжденъ, что было бы совершенно безплодно, если бы молодой человкъ сдлалъ попытку насильно вырвать изъ своего сердца пылкую любовь; и это было бы самоубійствомъ, если бы попытка удалась. Это – ршеніе моего разсудка; оно можетъ быть неврнымъ, но я торжественно завряю, что сердце мое ни малйшимъ образомъ въ немъ не участвуетъ).

… Я – человкъ. Вы произнесли мн приговоръ: я не могу больше жить. Вы пролили масло въ огонь, и пламя сжигаетъ мое сердце. Я долженъ погибнуть, если останусь дольше вблизи васъ. Я хочу ухать отсюда и напишу объ этомъ отцу.

Вашъ разумъ меня осудитъ, ваше сердце меня пожалетъ! Вы сметесь?.. Да покинетъ васъ память въ вашъ смертный часъ, чтобы вы не вспомнили этого событія.

Луи.

У меня дрожитъ рука, тоскливо замираетъ сердце. Я не могъ дольше выдержать. Домъ объятъ огнемъ, я долженъ спасаться, иначе погибну.

Когда я приду къ вамъ, не упоминайте ни словомъ объ этой записк, прошу васъ.

Мартъ 1803 г.

Прочтите эту записку и не гнвайтесь! Это – послднія слова въ этомъ род, которыя я пишу вамъ. Отвтъ, данный мн вами передъ этимъ, такъ же придавилъ меня, какъ я жаждалъ, чтобы вы меня обрадовали; вы сказали, что не можете обрадовать меня. Это было невозможно для вашего сердца, ибо кто другой, какъ не вы, являясь причиной моего горя, могъ бы быть и источникомъ моей радости? Такъ какъ я люблю васъ невыразимо, то какъ можете вы сердиться на меня за то, что я полагаю мое высшее счастье въ вашей благосклонности, и что ожиданіе этого счастья – мое единственное, мое самое горячее желаніе? Вы были нкогда такъ ласковы, такъ сердечны, такъ участливы ко мн. Отчего вы относитесь теперь ко мн иначе? Разв мн не больно? О, сжальтесь надо мною, чтобы жизнь моя не проходила такъ горестно, такъ безрадостно.