Тайные поручения (СИ)

Можно было по-разному относиться к Степану Филипповичу — он был скрягой, который любил деньги, и если видел, что ты зазевался или дал слабину, был готов заломить двойную цену. Но чего у артефактора не отнять — он оказался настоящим мастером.

Я наблюдал за его работой, и у меня даже сомнений не возникало, к кому я приду, когда понадобится создать Трубку.

Первый делом артефактор вытащил поврежденные спицы, подошел к секретеру и вынул из одного из ящичков вытянутые тонкие железные полосы. Они не подходили к оригинальным разве что из-за длины, но этот недочет Степан Филиппович устранил сразу — откусив лишний металл острогубцами. Еще мгновение, и новые спицы встали на место как влитые.

Я же сидел и думал: это же какой только фигни нет у артефактора, если он нашел похожие железки за доли секунды? Что секретер зачарованный, я уже понял и без этого. Но все же.

Это же сколько надо хранить барахла, чтобы в один момент вот так вот легко взять и достать нужное? Дед Костяна, на старости лет поехавший головой и начавший тащить в дом все с мусорки, нервно курил в углу.

Замена поврежденных частей купола тоже прошла довольно быстро. Артефактор располорол бракованные куски, нашел полотно нейлона, проворно отрезал от него две полоски и сноровистыми движениями пришил к зонту. Да так хитро, что даже я не мог определить наличие швов. Они оказались какими-то скрытыми. Отличить замененные куски можно было лишь по цвету.

— На действии артефакта это не скажется, — объяснил мне Степан Филиппович. — Но если вы хотите, я покрашу зонт. Правда, это займет больше времени.

— Нет, так даже лучше, — ответил я. — Сразу видно, что ретро. А он… работает?

— Промысла внутри достаточно, но он, как бы сказать, неактивный. Вам надо войти во взаимодействие с артефактом.

Я кивнул и взялся за ручку. Чужой хист, запертый внутри, я чувствовал и прежде. Только он словно был отделен от меня тонкой преградой. Будто бы даже стеклянной.

Пришлось немного сосредоточиться на этой стене, а потом начать вливать хист. Он сначала расплылся по преграде, растекаясь все дальше, и даже был готов вернуться обратно. Однако я продолжал искать крохотную щелочку, какую-то лазейку. И нашел.

Ощутил единственное слабое место, оказавшееся чуть тоньше остальной преграды. И стал давить туда. До тех пор, пока стекло не треснуло. И оба хиста, мой и чужой, не слились в единое целое.

Я привязал артефакт к себе. То, что он долгое время стоял словно законсервированный, означало лишь одно — прошлый хозяин умер. Но теперь это не имело никакого значения. Отныне владелец артефакта — я.

Как только оба промысла схлестнулись между собой, пришли знания. Такого никогда не случалось прежде, поэтому от неожиданно я чуть не выронил зонт. С тем же мечом подобного не произошло. Что говорило лишь об одном. Клинок создавали для единственного рубежника. С зонтом ситуация оказалась совершенно другая. Он явно предназначался для долгого использования разными людьми. Это было даже забавно.

Еще интересно, что я за доли секунды узнал значение всех двенадцати слов, написанных на шестерне. И не только это.

— Вижу, сработало, — улыбнулся Степан Филиппович. — Но для того, чтобы понять, как работает артефакт, вам бы следовало оставить его мне. Иногда бывает весьма опасно пользоваться тем, что не знаешь.

— Я все знаю, — ответил я ему. — Радиус действия пятьдесят алнов.

И тут же запнулся. Потому что зонт подсказал мне эту единицу измерения, но не поведал, сколько она в родных метрах.

— Устаревшая шведская мера длины, — кивнул мне артефактор, — Ноль целых пятьдесят девять сотых метра. Получается, около тридцати метров.

— Да, — приободрился я. — Действует во всех мирах. В смысле… вообще во всех? Даже…

— Даже в мире кронов, — согласился Степан Филиппович. — Что сообщил вам артефакт еще?

— Да так, больше ничего важного, — соврал я. — Как видите, оставлять его не имеет смысла.

Держу пари, что хитрый старик хотел изучить зонт. Не знаю, создать ли слепок, какой делают с ключа для изготовлении копии, или еще чего. Вот только фиг там. Артефакт сам пошел на контакт, рассказав мне все о себе. И даже больше.

— Очень редкая вещь, — со вздохом пробормотал Степан Филиппович. — Удивляюсь, Матвей, как вам в руки попадаются такие артефакты.

— Баланс Вселенной, — ответил я, решив не распространяться относительно своей бедовости. — Вот ваши деньги, Степан Филиппович. По поводу записок Морового все помню. И кстати, можно вот эту брошюру взять? Чтобы не беспокоить вас по пустякам, если опять какие артефакты в руки попадут?

Я указал на «Перечень старых и утраченных артефактов». Тоненькую книжку. Внизу было написано: «Новгород, 1997 г.». Что-то мне подсказывает, что это самая последняя версия справочника.

Старик бы даже не удивил меня, если бы заломил за брошюрку конский ценник. Однако растерянный Степан Филиппович неожиданно протянул книжицу просто так, без всяких условий. Ее я сразу закинул на Слово. Потом пролистаю.