Тайные пси-войны России и Америки от Второй мировой до наших дней

И я чувствую на себе нехорошие, завистливые взгляды. Думаю: «Надо бы от обеда с начальством увильнуть, а то дорого он мне достанется». К тому же я договорился с товарищами, которых давно не видел, что в перерыве мы с ними соберёмся в отдалённой комнатке, хлопнем по рюмашке и поговорим по душам. Так и сделал. Вот приходим мы все после перерыва. Квашнин поднимает меня и говорит:

— Почему вас не было на обеде? Если начальник Генштаба приглашает, вы обязаны прийти.

А народ вокруг доволен, что меня при всех выдрали. После совещания Квашнин меня к себе приглашает. Тут наши генералы вслед мне уже сочувственно смотрят, думают, что головомойка продолжится. Но Квашнин стал меня расспрашивать о том, как идёт работа над новой книгой по военному образованию. Сам Квашнин пил ароматный зелёный чай и угостил меня. В кабинете жарко было, он-то в одной сорочке, а на мне китель. Выхожу из кабинета красный, распаренный после горячего чая, — а завистники довольны: Савина в клочья драли. Чуть аплодисменты не сорвал. Я иду, а на меня сочувственно смотрят, подмигивают: «Держись, парень, мы с тобой!» Так что слава экстрасенса-гипнотизёра не всегда полезна.

Однако это были ещё цветочки, ягодки оказались впереди. В Лётной Академии, например, у одного курсанта съехала крыша. Наши завистники воспользовались случаем и обвинили в этом нас, сказав, что это наши экстрасенсы с ним работали, и вот результат. Начались разбирательства, Минздрав, ФСБ… Хорошо вовремя выяснили, что в детстве с ним уже случались психические сбои, и он состоял на учёте в психиатрическом диспансере. Мы тогда в ответ официально поставили вопрос: как могли допустить к боевому самолёту человека с неуравновешенной психикой? А вдруг у него во время боевого вылета с ракетами на борту случился бы срыв? Таким образом, в тот раз «наезд» завистников провалился.

Но вскоре последовала очередная напасть. Наши противники, в число которых входили два заместителя министра обороны и три начальника главных управлений Генерального штаба, решили устроить полнейшую обструкцию наших работ и Управления в целом. Организовали целый заговор, начали давить на начальника Генштаба, используя секретариат министра обороны. И вот Квашнин звонит мне и говорит, что подписал приказ о проверке деятельности моего Управления и что комиссию возглавляет один из его заместителей. Кого только не включили в эту комиссию! И инженеров, и кадровиков, и офицеров из оперативного управления, и тех, кто формирует штатное расписание. Но надо сказать, что все без исключения члены комиссии оказались честными людьми и негласное указание заговорщиков они выполнять не захотели. Акт получился объективным, деловитым и оптимистичным по отношению к нам.

Заместитель начальника Генерального штаба ознакомил меня с актом, дал расписаться, расписался сам, а затем, пряча глаза, показал свою записку, в которой было написано, что мы занимаемся неизвестно чем и наш коллектив нужно более чем в два раза сократить, наделив его непонятными, на мой взгляд, функциями. Злополучная записка легла на стол Квашнину вместе с актом комиссии. Мы с его заместителем присутствовали при прочтении двух противоречащих друг другу документов, в которых была «забита» утверждающая подпись начальника Генерального штаба. В начале это меня даже позабавило. Как, думаю, он вывернется из дурацкого положения, в которое сам себя и загнал, так как, безусловно, был в курсе всех дел. Однако Квашнин, ничуть не смущаясь, утверждает. оба документа. Думаю, он видел, что затея заговорщиков не удалась, и ожидал их очередной атаки. А чтобы они отстали от него хотя бы на время, подписал эту, уже никому не нужную бумажку. Ведь основной документ — акт проверяющей комиссии — был им утверждён.

Выйдя из кабинета шефа, я сделал для себя вывод, что с нынешней командой начальников большого дела не сделаешь. Для нас наступила другая эпоха: пора великих руководителей подошла к концу. Предчувствуя угрозу начальственного недопонимания, я начал сворачивать свою программу. Кое-какие разработки я отдал в другие подразделения Минобороны, где они, кстати, получили неплохое развитие, кое-что «заморозил» до лучших времён, а часть работ стал вести самостоятельно или совместно с моими, наиболее преданными делу, соратниками.

//__ * * * __//

Приход на должность начальника Генерального штаба генерала Юрия Балуевского усилил негативные тенденции и вскоре формально затвердил сложившуюся ситуацию: в конце 2003 года вышел указ президента о ликвидации моего Управления. Со мной даже не разговаривали по этому поводу. Думается, что беседа с начальством ничего бы не изменила. На следующий день после опубликования указа я просто не вышел на работу. В начале 2004 года адъютант оформил мои документы, и я ушёл в отставку.