Тайные пси-войны России и Америки от Второй мировой до наших дней

Я смотрел на фотографию, но не изучал ее. Я понимал: чем меньше я знаю, тем лучше. Поблагодарив Фреда, я положил фотографию на столик, стоящий между нами. Я лёг на кожаную кушетку и, закрыв глаза, пытался забыть, что я видел на фотографии, но у меня ничего не получалось. Я пытался снова и снова, продолжая говорить себе, что мне нужно определить цель, находящуюся в ангаре, а не сам ангар. Я повторял это про себя много раз и скоро почувствовал себя так, словно на мгновение моё сознание затуманилось, и я вошёл в особое состояние между сном и явью. Но только на одно мгновение, потому что тут же ощутил, что вновь вернулся в действительность с ясным осознанием, что мне надо сосредоточиться на цели. Как только я вспомнил об этом, сразу же появилось видение железной трубы или какого-то длинного устройства, похожего на перископ, который внезапно промелькнул в моём видении. Я пытался удержать возникшую картинку, напрягая все силы, чтобы управлять ею. Перископ преобразовался в некое оптическое устройство слежения, визир, с мягкими резиновыми колпачками и устройством для глаз, повешенный на пульт управления. Я открыл глаза, взял бумагу и карандаш и начал торопливо зарисовывать то, что удерживал мысленным зрением. Увиденные мной вещи быстро превратились в нечто, напоминающее два уровня какого-то транспортного средства. Был верхний уровень и более низкий уровень, выдающийся вперёд. На обоих уровнях были сиденья, у каждого были свои функции и различная оснащённость приборами с армированием и другими средствами защиты. Внезапно перед моим мысленным взором возник жёстко закреплённый компьютер военного типа с клавиатурой, и я зарисовал его расположение. Это было трудно, но я смог сделать набросок расположения различных кнопок и кнопочных панелей. Стали приходить изображения складов снарядов, быстро превращающиеся в большие орудийные укрытия, которые, в свою очередь, преобразовывались в рельсы, ведущие в глубь транспортного средства. Возник сегмент автономного питания и бронированная его защита с автоматизированной подачей питания. Детали всё наплывали, и я едва успевал зарисовывать все подробности интерьера транспортного средства, вплоть до его трёхмерного изображения.

Наконец картинки перестали мелькать перед моим мысленным взором, и я отложил карандаш. Передав рисунки Фреду, я сказал ему, что именно находится внутри ангара.

Фред был доволен. Прежде чем изучить документы, мы обсудили цель. Фред сказал, что изначально он понятия не имел, что она из себя представляет. Этого не знал даже руководитель проекта «Пламя Гриля». Таков был тест всего проекта, он должен был показать, насколько эффективна наша работа. А ещё Фред сказал, что любой, получив подобную «первичную загрузку», нарисовал бы самолёт. Любой, но не я.

— Хорошая работа, — сказал Фред.

К тому же я не стал зарисовывать внутреннюю часть здания, что означало, что я на самом деле установил реальный контакт с целью, которая находилась в здании, и это, по его словам, тоже было замечательно. Я ответил Фреду, что на протяжении всего сеанса был в полном контакте с целью. Я знал, что хорошо справился с заданием, и понимал, что если и не проявил до конца свои возможности, то и не провалился.

Как выяснилось, мы оба оказались правы. Целью был Танкер XM-1 Абрамса. Это был новейший секретный опытный образец танкера, ещё не принятого тогда на вооружение армией США. Таких экземпляров было на то время всего три. Один из них преднамеренно оставили в ангаре самолёта, чтобы проверить, сможем ли мы описать его как цель. Предполагалось, что в лучшем случае мы сможем увидеть летательные аппараты, и танкер окажется за пределами нашего мысленного зрения. Каково же было всеобщее удивление, когда мы не только идентифицировали цель, являющуюся танкером, но и смогли зарисовать Абрамса снаружи и изнутри, включая его автоматизированную систему погрузки, новую оптическую систему слежения, компьютерную систему танкера, размещение кнопок и кнопочных панелей, а также общие детали интерьера. Особенно впечатлил всех тот факт, что мы были в состоянии сделать это в так называемом двойном слепом эксперименте, который осложнялся очень отдалённым расстоянием и получением ложной предварительной информации. Так триумфально началась моя работа по дальновидению в рамках проекта «Пламя Гриля».