Тайные религии Востока

В этот мир, не зная ни «почему», ни «откуда»,
Мы, подобно воде, волей-неволей вливаемся.
И из этого мира, подобно ветру в пустыне,
Не зная «куда», против нашей воли, скрываемся.
Гонят нас сюда, не спрашивая «откуда»?
И, не осведомляя «куда», торопят вон отсюда!
О, не одну чашу нужно этого запретного вина
Чтобы потопить воспоминание о такой дерзости!
Тогда то, что от Тебя во мне, нечто действующее
За завесой, стало искать
Света во мраке и я услышал,
Как бы извне, – «Мое в тебе ослепло».
Тюльпан, для утренней услады
Небесным даром винограда, подымается над землей;
Поступай и ты так же, пока не опрокинешь небо
На землю – как опорожненную чашу.
Не смущайся впредь ни человеческим, ни божественным,
Предоставь заботы о завтрашнем дне ветрам.
И запусти свои пальцы в локоны
Стройного как кедр, чудного винограда.
И если вино, которое пьешь, и губы, которые прижимаешь,
Кончают тем, чем все начинается и все замыкается – т. е. «да»
Думай, что ты сегодня то, чем был вчера
И что завтра ты не уменьшишься.
Когда же ангел более темного напитка,
Наконец встретит тебя на берегу реки
И, предлагая тебе чашу, пригласит твою душу
Опорожнить ее – ты не задрожишь.
Не бойся, будто жизнь, покончив счеты
С твоим и моим существованием, уже не даст подобных нам.
Вечный Саки из своей трубки пустил миллионы пузырей
Таких, как ты и я, – и будет пускать.
Его тайное присутствие, пробегая как ртуть
по венам вселенной,
Избегает всех наших страданий.
Принимая различные образы, все изменяется
И погибает. – Он один остается.
Момент угадан, – затем назад за загородку,
В область мрака по окончании драмы,
Которую для развлечения в Вечности,
Он сам придумывает, ставит и ею любуется.
Мы не что иное, как подвижный ряд
Волшебных теней, – стройные образы, скользящие
Вокруг солнца – этого фонаря, зажженного
В полночь Хозяином представления.
Мы лишь беспомощные игрушки, которыми Он играет
На шахматной доске дней и ночей.
Туда и сюда он движет нами и бьет, и убивает;
И кладет по одиночке обратно в свой чулан.
Мячик вовсе не спрашивает – да или нет;
Туда, сюда он мчится, куда швырнет его игрок.
И Тот, кто кинул тебя в пространство,
Он знает обо всем – Он знает, Он знает!
А я знаю вот что: загорится ли во мне
Истинный свет любви, или гнев меня снедает,
Одна вспышка огня, захваченная в таверне,
 Лучше совершенно потерянной во храме.

Эти стихи дают представление о древнем Омаре, в котором так тесно переплелись и любовь, и печаль. Надежда и вера в рок, как близнецы, поделили его душу. Недоверие к философским умозрениям всегда побуждало его искать вино учения суфиев, которое приводит к опьянению божеством. Жизнь для него была лишь «игрой, которую Он разыгрывает на шахматной доске дней и ночей». Освобождение исходит только от «винограда, винограда!»