Тайные страницы истории

Одной из главных (и давних) стратегических задач, которые японские спецслужбы решали в годы войны, была заброска в СССР агентуры на длительное оседание. Решение об активизации этого направления работы было принято в конце 1941 года, после разгрома немцев под Москвой. Летом следующего года разведотделение Информационно-разведывательного управления штаба Квантунской армии начало готовить первую группу нелегалов из русских эмигрантов; в августе 1943 года трое из них— Мыльников, Кайгородов и Батынев — были заброшены в СССР, первый в район Благовещенска, второй—Хабаровска, третий — Читы. Японцы рассматривали их как будущих резидентов, и потому всем троим рекомендовалось после оседания («приобретения разведывательных позиций») и посылки уведомления в Центр прекратить на год-полтора всякую разведывательную деятельность.

Мыльников и Кайгородов были задержаны пограничниками. Батынев, вернувшись в Маньчжурию через неделю, заявил японцам, что работать в России боится. Неудачной для японцев оказалась не только эта попытка — вообще на этом направлении добиться сколько-нибудь заметных успехов не удалось. «Виной» тому были хорошо поставленная розыскная работа и заградительные меры органов госбезопасности, эффективность которых японцы даже были вынуждены отметить в одном из своих оперативных документов: «В настоящее время наша контрразведка в Маньчжурии по сравнению с непроницаемой, как железная стена, контрразведкой СССР слаба, вернее, почти равна нулю, и это является одной из важнейших причин застоя в разведывательной работе».

Тщательно спланированная война на Дальнем Востоке кончилась, не успев разгореться.

Сначала Япония в соответствии с тайным уговором ждала обещанных сокрушительных германских ударов, чтобы броситься на Россию, как было рассчитано, со спины. Этого, как известно, не произошло. Потом союзникам по «оси» стало не до Японии. Потом внезапный для японского командования сокрушительный удар наших войск поставил в истории второй мировой войны последнюю точку.

Крахом кончилось дело и для японских спецслужб. Они даже не успели запустить на полный ход машину тайной войны.

Японская агентура регулярно «горела» на топорно изготовленных «под советские» документах прикрытия.

Не оправдали надежд агенты-китайцы: слишком сильной была у китайского народа ненависть к оккупантам — ею проникались даже агенты.

Ниже расчетного оказался и «коэффициент полезного действия» агентуры, навербованной среди русских эмигрантов. Одни, самые непримиримые, вдруг увидели, что в планах будущего колониального хозяйствования в России им снова отводится роль прислуги. Других остудило время, заставив пересмотреть отношение к бывшей родине.

Но главной причиной краха, как представляется, было другое.

То, что называется несовместимостью менталитетов. Разное миропонимание и мировосприятие. Разная культура, формирующая свои для каждого народа идеалы, системы ценностей, стереотипы мышления и отношения к окружающему миру.

Восток—дело, конечно, тонкое. Но и Россия тоже непростая страна…

Дмитрий Быстролётов ВЕРБОВЩИК

Вербовщик—как птица: прилетел, клюнул и снова улетел. Если поймали—погиб, уж такая это специальность. Так говорил Дмитрий Александрович Быстролётов. А он знал, что говорит: за многие годы работы нелегалом Быстролётов сменил десятки имен, стран и континентов.

Предлагаем читателю интервью, которого, собственно говоря, не было, а был диалог с самим собой, написанный Дмитрием Александровичем незадолго перед кончиной.

Корреспондент. Дмитрий Александрович, для начала расскажите, пожалуйста, как вы стали разведчиком?

Быстролётов. Так сложилась жизнь. Разведчиками ведь не рождаются. Я окончил гимназию на юге, при белых. Чтобы не служить в деникинской армии, бежал в Турцию. В Константинополе окончил колледж, в Праге получил диплом доктора права, а позднее, уже под чужой фамилией, стал доктором медицины одного из старейших университетов Европы. В Берлине и Париже брал уроки у художников-графиков. Несколько лет работал в наших полпредствах и торгпредствах. Когда вернулся в Москву, мне предложили помочь в трудном и славном деле подпольной борьбы с врагами Родины. Это случилось в середине двадцатых годов.