Тайные страницы Великой Отечественной

КОШКИН: Невступление в войну было бы предательством этих обязательств, привело бы к очень негативным последствиям. Это могло сорвать идею создания ООН, да и вообще всех договоренностей. Под вопрос могли быть поставлены ситуация в Европе, выход советских войск на территории зарубежных стран. Ведь если мы требуем выполнения выгодных, так сказать, нам условий и договоренностей и отбрасываем то обещание, которое нами было дано в плане помощи США и Великобритании, то тут наши вина и ответственность очевидны. Я считаю, что при окончательном принятии решения об участии в войне против Японии Сталин преследовал глубокие геополитические цели: в первую очередь, он не хотел быть отстранен от послевоенного политического процесса в Восточной Азии — особенно в Китае. Он понимал, что американцы готовы занять господствующее положение в этом обширном районе. Причем, вытеснив оттуда все другие государства, — в том числе и своих недавних союзников.

МЯГКОВ: Действительно, уже в сентябре 1943 года Рузвельт очерчивает, что называется, геополитические контуры будущего мира. Европа — это ответственность Англии и СССР, но Дальний Восток, Азия, прежде всего Тихий океан, — это ответственность США. Рузвельт считал, что американцы могут разделить эту ответственность с Китаем — конечно, с чанкайшистским. Хотя уже в 1944-1945 годах и Госдепартамент, и сам президент стали наводить мосты и в сторону китайских коммунистов...

КОШКИН: Во время Каирской конференции 23 ноября 1943 года Рузвельт в беседе с Чан Кайши с глазу на глаз предложил китайскому лидеру заключить после войны военный союз, предусматривающий размещение по всей территории Китая — в том числе у советских границ — военных баз США. Это по сути, то, что мы сейчас имеем в Средней Азии... Чан Кайши принял это предложение с энтузиазмом. Порт-Артур и ряд других важных районов отдавались под прямое американское управление, Корейский полуостров предусматривалось оккупировать американскими и китайскими войсками; Франция лишалась своих колоний в Юго-Восточной Азии. Рузвельт обещал сотрудничать с правительством Чан Кайши в устранении английского влияния в Китае — Гонконге, Шанхае, Кантоне; Малайя, Бирма и Индия должны были стать зонами преобладающего влияния США. Со своей стороны Чан Кайши ставил вопрос о помощи США во включении МНР в состав Китая — Рузвельт соглашался вести переговоры по этому поводу с СССР.

ГАВРИЛОВ: «Китайский вопрос» стал одной из главных причин, почему Сталин решил вступить в войну против Японии. Кстати, для наших западных союзников это решение все-таки было достаточно неожиданным хотя он и обещал в Тегеране это сделать ровно через три месяца после окончания войны...

Уже с начала 20-х годов Сталин постоянно и лично занимался проблемами Китая и его компартии. Когда же в

43-м произошел перелом на советско-германском фронте, обозначилась перспектива окончательной победы, укрепился международный авторитет СССР — Сталин стал активнее развивать отношения с руководством компартии и именно с Мао Цзэдуном. Он сделал ставку на Мао и не питал никаких иллюзий в отношении Чан Кайши. Естественно, Сталин был полностью информирован о переговорах в Каире, и то, о чем там говорили, его совершенно не устраивало.

КОШКИН: Так мог ли Сталин сидеть и ждать, пока американские войска выйдут на наши границы и устроят военные базы на территории Китая и Кореи? Конечно, главным обоснованием нашего вступления в войну было выполнение союзнического долга, освобождение многострадальных народов Азии — в том числе, кстати, и японского, — но Сталин, как стратег и геополитик, очень далеко просчитал. Если бы СССР не вступил в войну, то ситуация на Дальнем Востоке была бы кардинально изменена. Не знаю даже, получили ли бы мы в данном случае обратно Курильские острова, Южный Сахалин и прочие наши территории?

ГАВРИЛОВ: Сталин, исключительно прагматик, взял курс на создание вокруг СССР буфера «дружественных государств». На западе это уже произошло, а на Дальнем Востоке, по мысли Сталина, дружественным государством должен был стать Китай, на территории которого, разумеется, не должно было быть никаких иностранных баз, враждебных СССР. Так что когда принималось решение о вступлении в войну с Японией, уже был взят дальний прицел на то, чтобы после разгрома Квантунской армии вооружить китайских коммунистов трофейным японским оружием. Фактически так и произошло: «Маньчжурская революционная база» была создана на базе этого оружия...

ОРЛОВ: Американцы тоже пересматривали свои первичные установки — по Корее ведь сперва как было ими сказано? Вы, русские, завоевываете всю корейскую землю, а мы поддерживаем вас с моря и с воздуха. А потом было решено: нет, 38-я параллель! Мы вышли на 38-ю параллель 24 августа, американцы — только 7 сентября. И никаких братаний, как на Эльбе, тут уже не было.