Тайные страсти. Книга 2

– Какао, кукурузная мука, ваниль, красный перец и сахар, – без запинки перечислила Эулалия. – Ну что, ещё будешь?

– Нет, спасибо, – и Алехандра аккуратно вытерла губы. – Давай лучше поговорим.

– Хорошо, – кивнула Эулалия, убирая со стола. – Только пойдём, прогуляемся в лес и заодно покормим моих обезьян.

– Обезьян? – переспросила Алехандра, и недоверчивая улыбка лёгкой тенью скользнула по её лицу. – А ты мне ещё не говорила, что у тебя здесь есть ручные обезьяны.

– Они не ручные, – уточнила Эулалия, – я просто дружу с этими Божьими тварями и некоторые из них уже научились меня узнавать. Пойдём, и ты сама всё увидишь.

Алехандра охотно кивнула и стала собираться. Через пятнадцать минут они вышли из дома и, пройдя по пыльным улицам селения, свернули на тропинку, ведущую в лес.

– Ну, и о чём ты хотела со мной поговорить? – поинтересовалась Эулалия.

– О Боге и о том, за что он карает не виновных, – глухо сказала Алехандра.

Эулалия только вздохнула, чувствуя, что предстоит нелёгкий разговор. Но она должна, просто обязана хоть немного приободрить Алехандру и отвлечь её от мрачных мыслей, которые так часто искажали красивое лицо девушки, делая его мрачным и угрюмым.

– Последнее время я читала твою Библию и думала о том, что произошло со мной в Париже, – после небольшой паузы, задумчиво проговорила Алехандра. – И не могу понять одного – если Бог заинтересован в количестве верующих в него, то почему он наказывает не виноватых и грешных, осуществляя высшую справедливость, а ополчается на невиновных? За что?

– Ну, во-первых, не Бог заинтересован в количестве верующих в него, а мы сами заинтересованы в этом, если хотим обрести вечную жизнь в раю, – сказала Эулалия, искренне сожалея о том, что рядом нет отца Фортунато, который хорошо разбирался в этих труднейших, богословских вопросах; в то время как сама Эулалия предпочитала практически осуществлять главную заповедь – «возлюби ближнего своего» – и не слишком задумывалась о том, как и за что можно оправдывать Бога – то есть того, кто выше всех наших оправданий. – А во-вторых, то о чём ты говоришь – наказание грешных и награждение виновных осуществляется уже в той, лучшей жизни, к которой мы должны готовиться, пока живём на земле.

– Но почему в той, почему не в этой? – недовольная этим ответом, возмутилась Алехандра.

– Да потому, что в этой жизни мы, по самому высокому счёту, не можем брать на себя смелость заявлять, кто грешен, а кто невинен, – не слишком уверенно заявила Эулалия. – Каждый из нас, хоть раз в жизни да нарушал божественные заповеди, а потому и не может считать себя абсолютно безгрешным.

Алехандра наморщила лоб и посмотрела себе под ноги.

– Ты хочешь сказать, что и я тоже была грешна и за это наказана?

Эулалия почувствовала, что ещё немного – и вместо того, чтобы успокоить Алехандру, она её взволнует, а потому постаралась ответить как можно мягче.

– Да, девочка, хотя твой грех и был несопоставим с постигшим тебя несчастьем, – у неё просто язык не повернулся употребить слово «наказание». – Вспомни, как ты себя вела с Фернандо, заставляя его мучиться от ревности и страдать.

– Но ведь он же быстро утешился, приведя к себе какую-то шлюху!

– Да, но у тебя не хватило великодушия простить его, в тебе взыграла гордость, а это ещё один грех.

– Значит, он мог грешить, а я должна была всё это терпеть и прощать? – возмущённо воскликнула Алехандра. – Но это уже слишком!

– Вот видишь, – спокойно заметила Эулалия, – ты до сих пор так и не поняла Библию. Да, девочка, да – смирение, прощение и любовь к ближнему – вот главные из божественных заповедей. И тот, кто не в состоянии найти в своей душе сил, чтобы следовать им, не может считаться безгрешным.

– Ну, хорошо, – не сдавалась Алехандра, – но ведь ты сама сказала, что постигшее меня несчастье несопоставимо со всеми моими грехами, что я была наказана излишне сурово! Почему?

Эулалия задумалась, а потом сказала.

– Возможно, что наш Господь послал тебе это суровое испытание, чтобы научить тебя следовать своим заповедям, чтобы ты, через страдание, пришла к вере, любви и доброте. Для того нам и посылаются испытания, чтобы мы могли преодолевая их, становиться лучше и чище. Вед именно страдания просветляют душу, в то время как удовольствия делают её циничной и самодовольной.

– Тогда получается, что быть счастливым это плохо?

– Да нет же, Господь искренне заинтересован в счастливой жизни всех своих чад, просто у каждого свой путь к счастью. Иногда он лежит именно через страдания, преодолевая которые мы и становимся достойными будущего блаженства. Ну вот, кстати, мы и пришли.

Эулалия остановилась возле высокой пальмы, вокруг которой была небольшая полянка, сплошь заросшая мелким кустарником.

– И где же твои обезьяны? – с любопытством произнесла Алехандра, задирая голову и рассматривая верхушки деревьев.