Тайные трибуналы КГБ. Ловля «кротов»

– Ну и что? Подобрать ключи к замку дело нехитрое.

– Значит, вы утверждаете, что валюта принадлежит хозяйке?

– Вероятно. Категорически я это утверждать не могу. Знаю только, что лично я никакого отношения к этому не имею.

– Имеете, Файбишенко, имеете. Дело в том, что на конвертах с валютой есть отпечатки пальцев, и, как установила дактилоскопическая экспертиза, часть из них – ваши.

Сообщение следователя ошеломило Файбишенко. Он сник, лицо его странно вытянулось, однако продолжал отрицать предъявленное обвинение:

– Не знаю, не знаю. Это какая-то ошибка, какое-то недоразумение. Я никаких валютных сделок не совершал. И то, что вы обнаружили у меня в комнате, мне не принадлежит.

– Ну что же, Файбишенко. Сегодня вы свободны. Продолжим разговор в следующий раз. Я вам настоятельно советую хорошенько подумать. Отпираться бесполезно. Все факты против вас. А факты, как вы знаете, упрямая и безусловно доказательная вещь.

В камере Файбишенко заявил надзирателю, что он заболел, и попросил вызвать врача. Врач прибыл, но никакой болезни у него не обнаружил.

О поведении на допросе Файбишенко следователь доложил мне. В следующий раз я принял участие в его допросе.

В кабинет следователя Файбишенко пришел тихий, с поникшей головой, подавленный. Он уже начинал понимать, что его карта бита и надо сдавать свои позиции.

– Как дела, Файбишенко? Как вы себя чувствуете?

– Неважнецкие мои дела. Потерял сон. Чувствую себя отвратительно.

– Все это оттого, что совесть нечиста. Несмотря на неопровержимость доказательств, вы продолжаете запираться. Мне Валентин Васильевич докладывал о вашем неразумном поведении на следствии. Вы поймите, Файбишенко, что для доказательств вашей вины в спекуляции валютой ваши показания не имеют существенного значения. Для того чтобы сделать вывод о вашей преступной деятельности, доказательств у нас больше чем достаточно. Мы рассчитывали на то, что вы окажете следствию помощь в разоблачении других валютчиков. Вот что для нас важно. Поймите это.

– Я понимаю, но никаких преступных действий я не совершал. Однако я должен признать, что действительно валюту я скупал, но только для себя.

– Ну вот это уже шаг вперед. Давайте разберемся.

– Валюту у Казаченко, Гершевича и Ямщика покупали? – спросил Валентин Васильевич.

– Да, покупал.

– Казаченко и Ямщик показали, что они продали вам турецкие лиры в общей сложности сто пятьдесят штук. При обыске их не обнаружили. Где они?

– Понятия не имею. Они должны быть там же, где была и остальная валюта.

– Вы присутствовали при обыске. При вашем участии вся валюта была пересчитана, указана в протоколе обыска, который вы подписали. Так где же лиры?

– А разве я не мог поделиться своим добром с приятелем?

– Могли, но с кем?

– Не помню.

– Тогда ответьте на другой вопрос: вы признали, что покупали валюту для себя, у кого вы ее покупали?

– Я этих людей не знаю.

– Вас задержала милиция около кинотеатра «Россия». Скажите: кто был с вами?

– Я этих людей не знаю. Один, если не ошибаюсь, Сергей Рычагов.

– Что это за человек?

– Понятия не имею.

– Несерьезно это, Файбишенко. Фамилия этого человека не Рычагов, а Старцев.

– Может быть. Я, возможно, путаю.

– Именно путаете. Скажите, пожалуйста, а что означают инициалы «Я.Р.» на целлофановом пакете с золотыми монетами, изъятыми при обыске в вашей комнате?

– Не знаю. Пакет этот остался у меня после какой-то покупки.

– Вы сказали, что покупали валюту для себя, как же вы хотели с ней поступить, не для коллекции же вы тратили такие большие деньги?

– Я об этом еще не думал.

– А где достали деньги на покупку валюты? Ведь вы нигде не работали.

Обвиняемый запутался. Он понимал, что ложь его слишком очевидна, но на что-то он еще рассчитывал. Он не назвал нам на этом допросе ни одной фамилии. Но это нас не смущало. Рано или поздно он все равно должен будет рассказать. Пусть подумает.

Не теряя времени, нам надо было заняться другими валютчиками, которые гуляли на свободе. Мы уже знали, что инициалы «Я.Р.», о которых спрашивали Файбишенко, означают «Ян Рокотов». Мы располагали убедительными данными о том, что Ян – крупный валютчик. И его надо было изолировать…

Начиная с 1960 года в работе органов государственной безопасности определенное место стала занимать борьба с нарушениями правил о валютных операциях, а также спекуляцией валютными ценностями. Это преступление в нашем Уголовном кодексе значится в главе «Иные государственные преступления» и представляет большую опасность для государства, ибо подрывает государственную монополию и дезорганизует кредитно-денежную систему. Такого характера преступлений в нашей стране не было со времен нэпа, но расширившиеся экономические, культурные и туристические связи с капиталистическими странами толкнули некоторых любителей легкой наживы на совершение валютных махинаций.