Тайные тропы

Этого можно было и не добавлять — внутренний вид второй комнаты говорил сам за себя: у мраморного столика висело зеркало, вделанное в бронзовую старинную раму, на столике лежали парикмахерские принадлежности, у глухой стены стоял жесткий диван, а около него столик с набросанными газетами.

— Садитесь, — предложил хозяин. — Я имею дело с Никитой Родионовичем Ожогиным? Так, кажется?

Никита Родионович кивнул головой.

— С Юпитером?

Ожогин вторично кивнул головой и спросил в свою очередь:

— А вы кто будете?

Хозяин уселся напротив и, разглаживая рукой скатерть, ответил:

— Зовут меня Раджими, но это ничего никому не говорит. Когда у меня было свое имя, меня называли иначе. Как видите, я знаю, кто вы, и должен знать Сатурна и Марса. Этого, по-моему, достаточно, чтобы откровенно и по-деловому побеседовать.

Раджими продолжал водить рукой по скатерти. Ожогин обратил внимание, что рука у него очень узкая, с тонкими, длинными пальцами.

Теперь можно было получше рассмотреть и внешность хозяина. Сухое лицо, обтянутое желтоватой кожей, заштриховано сеткой мелких морщинок; густые для его возраста черные волосы с сильной проседью; взгляд проницательный.

— Прошлое ваше и ваших друзей мне известно, — продолжал Раджими, — и возвращаться к нему не следует. Вы изъявили готовность выполнять обязательства, в свое время принятые нами всеми.

— Да.

— Отлично.

Говорил Раджими с сильным восточным акцентом, голос у него был вкрадчивый, спокойный, певучий.

В окно, выходящее к арыку, глядели плакучие ивы. Журчанье воды напоминало нежную мелодию. Раджими раскрыл настежь обе створки, и в комнату полилась приятная прохлада.

— Так будет лучше, — сказал он. — Меня интересует, где работает Алим.

Никита Родионович назвал гидроэлектростанцию.

— А каково настроение у Алима? — поинтересовался Раджими.

— То-есть? Как это понять?

— Ну, готов ли он оказать нам содействие?

— Не сомневаюсь.

— Это главное, — закивал головой Раджими и улыбнулся. — Меня именно это интересует. Надо поручить Алиму, чтобы он собрал полные сведения о своих земляках, работающих совместно с ним: кто они, откуда родом, участвовали ли в войне, находились ли в плену.

Никита Родионович пояснил, что не виделся с Алимом более месяца, но думает, что он примет поручение и постарается его выполнить. Алим работает на предприятии со дня возвращения в Узбекистан, знает всех рабочих и служащих.

Никита Родионович поинтересовался, как скоро надо повидать Алима и передать ему поручение.

— Я переговорю с ним сам, — ответил Раджими. — Вы напишите ему несколько слов, чтобы он понял, с кем имеет дело.

— Сейчас?

— Да, сейчас.

Раджими выдвинул ящик стола, вынул из него несколько листков чистой бумаги, положил перед Ожогиным и подал ему автоматическую ручку.

Не раздумывая, Никита Родионович написал:

«Дорогой друг! Податель сего — мой близкий товарищ. Он обратится к тебе с просьбой. Сделай для него все возможное и зависящее от тебя так, как бы ты сделал это для меня. Н. Р.».

Раджими пробежал глазами записку:

— Он поймет, что значат эти две буквы?

— Безусловно, — заверил Никита Родионович. Раджими удивился, узнав, что Грязнов находится в Москве. Он считал, что Грязнов здесь и может быть использован на работе.

— Он здесь и не собирался быть, — пояснил Никита Родионович. — Грязнов родом с Урала.

— Правильно, я упустил это из виду, — заметил Раджими. — Ну что же, обойдемся и без него. С ним свяжутся другие. А о том, что должно касаться лично вас, мы поговорим в следующую встречу. Приходите прямо сюда. Найдете?

— Думаю, что найду.

— Над дверями у меня вывеска. Поблизости парикмахерских нет. Только проходите через двор, в мастерской могут быть клиенты. Дверь в эту комнату я оставлю открытой.

Раджими назвал число, время встречи и попросил не опаздывать.

…Вечерело. Узенькая улица была одинока. Никита Родионович шел не торопясь, вглядываясь в слепые стены домов, запоминая ориентиры, чтобы найти дом Раджими в следующий раз. Вывеска, разваленный дувал, три тополя, водопроводная колонка, рынок — все это надо было запечатлеть в памяти.

Солнце, затянутое густой дымкой, потускнело. Оно походило на желто-красную луну, и на него можно было смотреть не щурясь.

Увидев издали машину, Никита Родионович прибавил шагу.

«А что, если попытаться самому заговорить с Абдукаримом? — мелькнула мысль. — Неужели он вечно молчит?»

Ожогин сел в машину рядом с шофером.

— Говорят, что когда солнце при заходе в облаках, то погода переменится? — обратился он к Абдукариму.

Шофер молчал.

— Как называется улица, по которой мы едем? — немного спустя снова заговорил Никита Родионович.

— Не знаю, — угрюмо отозвался Абдукарим. Поверить, что шофер такси не знает названия улицы, Никита Родионович не мог. Заговорить с шофером так и не удалось.

Недалеко от дома Абдукарим его высадил.

5

Телефон Шарафова не ответил. Не ответил раз, другой, третий…