Тайные тропы

Появление покойного шефа не только ошеломило Ожогина, но и лишний раз показало, на что способна империалистическая разведка.

Никита Родионович шел и думал о том, как запутаны, извилисты и опасны тайные тропы. Они идут через моря и границы, по лесам и бескрайным степям. И сколько надо зоркости и упорства, уменья и мужества, чтобы обнаружить их и найти на них едва приметные следы!

Ожогин оказался прав: в квартире Раджими его встретил Юргенс.

— Ну вот, теперь мы подробно и побеседуем, — сказал он, пожимая руку Никите Родионовичу, и закрыл на замок дверь.

Ожогин сел за стол, Юргенс расположился напротив. Под самым потолком горела матовая лампочка. Она бросала бледный, рассеянный свет на лицо Юргенса, и Никита Родионович мог внимательно разглядеть его. Юргенс почти не изменился, только погрузнел.

— Ну, а как ваши дела? — Юргенс положил перед гостем портсигар и спички.

Никита Родионович коротко рассказал о приключениях, которые произошли с ним и его друзьями с момента «похорон» Юргенса.

Юргенс слушал рассказ не прерывая, а когда Ожогин окончил, спросил:

— Вы к Блюменкранцу являлись?

— Мы его не нашли. То-есть нашли его квартиру, но в ней оказался совершенно другой жилец.

— Ну, это и не так важно. Важно, что вы все целы, устроились, хорошо себя чувствуете.

Голос Юргенса, жесты, манера держать себя оставались прежними. Он, как и раньше, говорил очень самоуверенно, властно. Как и раньше, любил делать паузы при беседе.

— Мое поручение выполнили?

— Относительно Мейеровича?

— Да.

Никита Родионович объяснил, что за краткостью времени он не смог собрать о Мейеровиче полных данных.

— Чем я еще могу быть полезен? — поинтересовался он.

— Мелочами я вас больше беспокоить не стану. Имеются более серьезные задачи. Для вас, как и для меня, совершенно ясно, что здесь — я имею в виду Среднюю Азию — произошли большие перемены. Старые топографические карты потеряли всякое значение. В них надо внести исправления. Без спешки, спокойно, методически постарайтесь нанести на карту все новое. Возникли новые города — дайте им полную характеристику. Поинтересуйтесь, где оборудованы новые аэродромы, где отстроены энергетические узлы. Подсчитайте энергетические и топливные ресурсы.

— А сроки?

— Сроками я не ограничиваю. По мере накопления материалов передавайте их Раджими… Как у вас со средствами?

— Я ни в чем не нуждаюсь.

— Если возникнет надобность в деньгах, обратитесь к Раджими, он все устроит.

Беседа заняла примерно час. Юргенс еще раз подчеркнул, что Раджими можно довериться во всем: он опытен в делах Востока и хорошо разбирается в людях.

— Вот пока и все, — заключил. Юргенс. — Мы встретимся еще не раз… Кстати, южные районы республики вам знакомы?

— Да. Я часто выезжаю туда в командировки.

— Цель их?

— В основном прием вновь отстроенных электростанций и проверка работы уже существующих.

— Очень хорошо. К этому вопросу мы еще вернемся. День новой встречи Юргенс не назначил.

Вечером Раджими зашел к Мейеровичам. Муж и жена были дома. На приветствие они ответили как-то вяло.

На столике в огромной пепельнице из щита черепахи красовался ворох окурков.

— Марк Аркадьевич, — мягко начал Раджими, — неужели в самом деле ваши дела так плохи?

Мейерович несколько раз кивнул головой и опустил голову на грудь.

Его жена застыла в напряженной позе в ожидании дальнейшего разговора.

— Прошу вас, — обратился к ней Раджими, — оставьте нас вдвоем.

Женщина поджала губы и с явной неохотой покинула комнату.

— Вы знаете, в чем ваше единственное спасение? — спросил Раджими.

— Жена говорила… Я согласен бежать куда угодно, в самое глухое место нашей страны.

Раджими усмехнулся:

— Нет, здесь вас всюду найдут. Предстоит тюрьма, а в вашем возрасте это неизбежная смерть… Единственный выход — покинуть пределы России.

Мейерович вздрогнул.

Наступила длительная пауза. Хозяин смотрел на гостя широко раскрытыми глазами.

— Хорошо… Но я мало верю, что из этого что-нибудь выйдет, — произнес он наконец каким-то неестественно тонким голосом.

— Об этом позабочусь я и еще один человек, мой большой, влиятельный друг.

Лицо Мейеровича продолжало выражать растерянность.

— Но… — Раджими тяжело вздохнул и сделал рукой неопределенный жест, — все будет возможно при одном условии.

— Каком? — хрипловато спросил Мейерович и провел рукой по шее, пытаясь заглушить нарастающее волнение.

— В конструкторском бюро вашего завода хранится документация на известную вам машину, прошедшую все испытания и запланированную к выпуску с начала будущего года. Эта документация должна оказаться на той стороне.

Мейерович побледнел, лицо его сразу осунулось. Он встал, выпрямился, но тут же беспомощно опустился в кресло.

— Когда ожидается ревизия? — снова заговорил мягким, вкрадчивым тоном Раджими.

— Дней через пятнадцать.

— Вот к этому сроку я вас и переправлю. Раджими встал, решив, что на этом беседу можно закончить, но Мейерович вдруг спохватился:

— А как же жена? Что будет с ней?

— Все предусмотрено, — успокоил Раджими. — Двух сразу переправить невозможно, но недели через две она будет вместе с вами.