Тайные тропы

На завод должны пригнать большую партию военнопленных из лагеря. Сивко сам поднял этот вопрос перед управой и комендантом города, и с ним как будто согласились. Обещают дать человек сто трудоспособных. Люди нужны для выкатки леса, погрузки его на автомашины. Сейчас машины не ходят, а как только подсохнет дорога — пойдут. Тогда и людей пригонят. Сивко говорит, что военнопленных отбить можно, но сделать это надо не на территории завода, а по пути, чтобы заводские рабочие не попали под подозрение. Какая будет охрана, Сивко узнает заранее и сообщит. Он просит партизан до пригона военнопленных в этих краях не появляться и не настораживать немцев, а то как бы не перерешили.

— Ясное дело, — согласился Сашутка. — Ребят определенно отобьем. Кеша такие операции любит.

— А кто такой Кеша?

— Как кто? Комбриг Кривовяз.

— Его зовут, что ли, так?

— Зовут, но не все. Ну, и что еще твой Сивко наказал?

Повелко сказал, что директор завода просит совета, как выманить из города начальника гестапо Гунке. Подпольная организация патриотов города вынесла Гунке смертный приговор, и его надо привести в исполнение.

Сашутка залился звонким, задушевным смехом.

Повелко, сам шутник по натуре, удивленно поглядел на партизана, и с языка его уже готова была сорваться фраза: «Ты что, в уме, парень?».

— Я бы сам давно укокал вашего Гунке, да одно обстоятельство мешает, — улыбнулся Сашутка.

— Какое же обстоятельство? — не чувствуя подвоха, полюбопытствовал Повелко.

— То, которое и подпольщикам мешает, — Гунке умирать не согласен, — и Сашутка опять расхохотался. — Вынести приговор — одно дело, а привести его в исполнение — другое. Так можно и Гитлера, и Геринга и Гесса, и Гиммлера, и всех прочих «Ге» приговорить к смерти, а вот как им веревку накинуть на шею — эта вопрос.

Повелко возразил. Подпольщики редко выносят смертные приговоры, но уж если выносят, то приводят их в исполнение. И он назвал несколько фамилий гестаповцев, уничтоженных патриотами.

Сашутка не стал спорить, так как не желал портить отношений с новым товарищем, хотя в душе считал свою точку зрения правильной.

— И все у тебя? — спросил он Повелко.

— Все.

— Ну, а ты передай кому надо, что дела на фронте совсем хорошо развертываются. Наши вошли в Тарнополь, почти весь Крым освободили, осталось дело за Севастополем, но это орех крепкий и сразу его не раскусишь. Они, подлецы, за него драться до последнего будут. Потом скажи, — Сашутка передавал все от своего имени и не считал нужным ссылаться на кого-то, — нам на-днях с воздуха боеприпасов, взрывчатки, соли подбросили и, если что крайне необходимо, маленький заказик сможем принять и выполнить. Понял?

Повелко утвердительно закивал головой.

— Сегодня пятница, в понедельник опять здесь встретимся. А теперь прощай. Мне, брат, обратно шагать да шагать.

Связные пожали друг другу руки и разошлись. Сашутка пошел по течению ручья, а Повелко — вверх.

 

Ночью около сторожки лесника стоял часовой. Не немец, а русский, один из рабочих завода. Напряженно всматриваясь в темноту, он ходил взад и вперед по большой поляне, на которой находилась изба.

Однокомнатный домик был набит доотказа. Табачный дым туманом висел в воздухе. Люди сидели на скамье, на подоконниках, на полу и внимательно слушали директора завода.

Сивко говорил негромко, немного хриповатым голосом:

— И мы должны быть готовы ежечасно, ежеминутно... Кривовяз обещает подбросить взрывчатки....

— Нам автоматиков бы с десяток... — сказал кто-то из темного угла.

— Нечего нам с ними делать. Я, по-моему, ясно сказал, какие перед нами ставят задачи, — возразил Сивко. — Мы должны, я еще раз повторяю, разобрать по команде все мосты в лесу, сорвать подвоз древесины, так как она спешно вывозится на стройку рубежей за городом, снизить до минимума заготовку чурок, чтобы газогенераторные машины встали. Большего от нас пока не требуют. А когда поставят другие задачи, тогда дадут и оружие.

— Ясно! Понятно! Чего в ступе воду толочь! — раздались голоса.

— Теперь насчет деревень... — продолжал Сивко. — Путько пойдет в Столбовое, Панкратов — в Рыбицу, Оглядько — в Троекурово, Заломов — в Пасечное. Выйти надо до света. Своих людей знаете... Расскажите через них народу, что Красная Армия в ста километрах от города, что партизан в лесу около пяти тысяч. Предупредите, что немец всех стоящих на ногах попытается загодя угнать. Ему рабочие руки нужны и здесь, и в Германии. Кто не пойдет, того расстреляют. Примеры есть, и вы напомните о них. Призывайте весь народ подниматься, бросать дома и итти в лес. Места сбора — известны. Растолкуйте все попонятнее. Ну, и несколько слов относительно связи с городом и с бригадой. Повелко! — обратился он к сидящему на полу Дмитрию. — Это тебя больше всех касается. Слушай, да повнимательнее!

Директор проинструктировал Повелко. Вопросов не возникло.

— Ну, а теперь по домам. Утро вечера мудренее...

Начали расходиться. Сивко открыл окна, дверь, и дымный угар потянуло наружу.

— Повелко! — снова окликнул он уходившего последним Дмитрия. — Зайди в контору и позови мне Хапова...

— Хапова?

— Ты что, на уши слаб?