Тайные тропы Бездны (СИ)

Цвирко знал, как завоевать сердце женщины. Надо признаться, что ты был неправ. Даже если ты прав. Вот и приходилось ему вычёркивать пункты из предыдущего предписания, чтобы понравиться драгоценной Алле Леонидовне и совершить с ней безумие. Он знал из своего богатого личного опыта, что женщину можно завоевать настойчивой осадой. А если попытаться разом, то непременно подавишься. Женщина, она как неразделанная свиная туша: целиком её и волк не съест. Женщины проблемны. Их, как и проблему, надо разбирать на кусочки, а потом, каждый кусочек надо жевать вдумчиво и со вкусом. Для завоевания женщины надо потратить время. Ведь женщины похожи на печку, они медленно нагреваются. А мужчины, они как микроволновка: кнопку нажал — они готовы к употреблению.

Так как Алла Леонидовна считалась замужней дамой, то подозрительно частые загулы посчитала несколько предосудительным занятием. Поэтому она вместо себя на такие мероприятия направила своего зама по воспитательной работе Суворову Инну Валентиновну. Мудро поступила начальница, ведь один из важнейших талантов — не озадачиваться вопросами, которые тебя лично не касаются или вопросами, которые можно переложить на плечи ближнего. Я и так вся на нервах от решений этих комиссий: как придумают что-то, что в одной голове не укладывается.

Инна Валентиновна дама холостая и незамужняя, следовательно, ей сам Бог велел ходить на пьянки, то есть на ответственные мероприятия, крайне необходимые школе, ведь по-другому не получалось найти взаимопонимание с проверяющими школу чиновниками. Не все чиновники белые и пушистые. У многих очень мутная биография, если взболтать и на свет её вынести. Странно, но не очень симпатичная тётка зам директора на таких мероприятиях стала пользоваться среди мужиков большой популярностью, да и голос её мужикам нравился — выдающийся голос, когда все вместе пели застольные песни. Песни пели странные, как будто кошке на хвост наступали, но, как могли, так и пели. Душа требовала, и народ хором выводил:

— Я сегодня налью в свой гранёный стакан из бездонной российской бутылки. Буду с водкой глотать сигаретный туман я на пьяные, глядя ухмылки. А за тёмным окном моя бедная Русь. Время вышло, осталось немного, я сегодня опять, как скотина, напьюсь перед этой последней дорогой… .

Душа требовала песен, поэтому пели, как могли, но проникновенно до слёз. Добавив рюмочку коньячка, коллективно пели:

— … .. я сижу на тротуаре ничего не замечаю, даже ваших ног. Я для вас почти ничто и звать никак и без пальто! — получалось душевно, но с каким-то смутным подтекстом по Фрейду и несколько надрывно. Впрочем, старина Зигмунд Фрейд сам люто ненавидел музыку и пение под неё. Он выбросил пианино сестры и не посещал рестораны с оркестром. Наверное, даже он не мог объяснить, что движет людьми петь песни в ресторанах, какие такие психокомплексы.

Самой Инне Валентиновне такое к себе внимание со стороны мужиков вообще-то нравилось, но воспитательную работу в школе она раньше воспринимала несколько иначе. А тут больше пей, строй глазки мужикам, и следи, чтобы кто-нибудь из них не затащил тебя под лестницу заведения, с целью более близкого налаживания контактов. Но это тоже опыт, и надо постараться, чтобы даже пьянки стали положительным опытом. Вот только количество спиртного надо ограничивать, а то получится, как в той присказке: «Пьёшь до дна — проснёшься не одна». Подпустишь мужика близко — обязательно жди беды. Впрочем, Инна Валентиновна смиренно несла свой крест. Вслушиваясь в себя, она отправляла воспоминания о некоторых эпизодах пьянок в глухую несознанку:

— Иногда в жизни случается, что нужно рискнуть выйти за рамки. Обстоятельства требуют от меня всё новых личных жертв, и я несу их, не ропща, мысля лишь о процветании своей средней школы. Приходится привыкать к ресторанам и ночёвкам в гостинице. Помни Инночка, на педагогическом поприще надо выглядеть внешне мягкой, но внутри твёрдой. Зато водка, находясь внутри организма, позволяет сглаживать внешние шероховатости жизни — научно доказано.

За то, что Инна Валентиновна безропотно несла свой крест, директор доплачивала ей 0,5 ставки педагога-организатора. Всё равно на эту должность никто, пребывая в здравом уме, не просился. Пока Инна кроме «воспитательной работы» ничего не организовывала, даже пьянки, и те, организовывал математик. Единственно, что удручало Инну Валентиновну, что трудно скрыться от пристального взгляда своих учеников: посёлок ведь не большой, тут все и всё на виду.