Тайные тропы Бездны

Трое закадычных поселковых друзей над этой темой думали и частенько, собравшись компанией, обсуждали её. Но, опыта у них не имелось, чтобы осознать всю систему, зато имелась храбрость. Трое друзей это, прежде всего, Гришка Мельников, 30 лет, служил в морской пехоте. Юрка Вешкин, 28 лет, служил в армии связистом. Норик Айвазян — тому было 29 лет, в армии он не служил: как-то откосил, но к ребятам примкнул. Сейчас эта троица работала в новых ремонтных мастерских и им такая жизнь, когда стали появляться хорошие деньги, нравилась. Но, как всегда, на горизонте появились тучи: могло получиться так, что их мастерские перейдут в руки братков, или закроются, не выдержав поборов. Это значит, что хорошие деньги пройдут мимо, а друзья очень надеялись на стабильную работу и стабильный доход. Выход ребятам подсказал учитель трудового обучения школы Семён Митрофанович Безпалько. Он бы не влез в такие дела, будучи осторожным и опытным отставником, но события в его семье сложились так, что пришлось ему раскорячиться. Выхода для Безпалько просто не имелось.

Судьба сурово поступила с семьёй Безпалько: этой зимой, ни с того, ни с сего, тяжело заболела его восьмилетняя внучка Ирка. Семья кинулась по врачам, но те говорили что-то невразумительное и прятали глаза. Дорогостоящее лечение не приносило облегчения ребёнку, Ирка таяла на глазах взрослых, как свечка. И что делать? По-сути делать нечего, как только ждать гибели ребёнка. Смерть её прохлаждалась не за горами.

Семён Митрофанович с отчаяния даже в церковь пошёл, где поставил кучу свечек перед образами. Образа отстранённо молчали, но не смолчал батюшка Панфирий, который знал этого человека, как работника местной школы. Состоялся у Безпалько с иереем короткий разговор на предмет выбора в этой жизни. Естественно, иерей посоветовал больше молиться Всевышнему и надеяться на чудо. Для верующего человека смерть не такая жуткая трагедия: Бог дал, Бог и взял. Значит, такая судьба. Всё в руках Бога. Надо смириться с этим, ибо смерть — это абсолют. Но Безпалько до слёз было обидно, что его Ирка умрёт, а какие-то наркоманы и бандюки продолжат радоваться жизни. Скажите, где справедливость? Категорию «справедливость» батюшка осветить не мог, так как действительно, где здесь справедливость. Сложно всё это. Жизнь у человека начинается тогда, когда он впервые осознаёт, как близок её конец. Как хороший психолог, иерей мог только сочувствовать чужому горю и успокаивать людей. Но в данном случае у иерея появилась мысль, весьма для его сана крамольная.

Помявшись, батюшка высказал эту мысль Безпалько:

— Сын мой! — начал батюшка, удивляясь своему решению высказать такое. — Не пытался ли ты поговорить о своём горе с Никодимом Викторовичем?

— Поможет? — с удивлением спросил Безпалько.

— Кто знает? — вздохнул священник. — Но обращаясь к сакральным силам надо быть готовым, что они потребуют чудовищного.

— За Ирку готов жизнь отдать! — решительно сказал Семён Митрофанович. — Всё отдам!

Отпустив удручённого горем Семёна Митрофановича, священник пробормотал:

— Великий грех я взял на себя. Вовек не отмолю, что втравил человека в такое дело. Что жизнь? Этот человек может и душу потерять…

Удручённый священник упал на колени перед образом Спасителя и начал горячо молиться. Лик Спасителя взирал отстранённо, мрачно и холодно.

Беспалько решительно направился ловить Никодима, с целью поговорить с ним об Ирке: ведь если ты будешь сопли жевать, то ничего не добьёшься. Никодим он мужик умный, может, что толкового посоветует.

Люди на этой планете, образовав примитивную цивилизацию, связаны друг с другом очень сложной системой отношений. Они создали кучу законов, у которых есть своя логика и некий смысл, но, кроме законов, существуют ещё и сложные неформальные правила.

Никодим выслушал Безпалько, пристально глядя в его глаза:

— Я понимаю вас. Вы хватаетесь за соломинку, руководствуясь стереотипами, типа в минуту горести и душевных терзаний обязательно найдётся мудрый человек, который посоветует, что надо делать. Выход, доложу я вам, есть, но вот цена вопроса… .

— Я готов совершить что угодно, хоть жизнь отдам, — заверил Безпалько.

— Жизнь — это хорошо, — задумался собеседник. — Но этого маловато.

— Что же ещё отдать? Душу заложить, — скорбно сказал Семён Митрофанович.

— Душа ваша, батенька, кроме вас никому не нужна, — отмахнулся Никодим. — Да и одна жизнь роли не сыграет. А вот, как насчёт того, чтобы прервать много жизней: решить, кому жить, а кому нет? Вот такой сознательный жизненный выбор вам подойдёт?

— Стать на старости лет душегубом? — с сомнением произнёс трудовик. — А как это Ирке поможет? Если надо, то я готов ради неё и на такое преступление пойти, потом отсижу, я старый, мне уже всё равно.

— Кто говорит, что именно вам придётся убивать? — зловеще улыбнулся Никодим. — От вас требуется ещё худшее.

— Озвереть и маньяком что ли стать? — не понял, куда клонит Никодим.