Тайные убийцы

На кухне было слишком душно, и он взял бокал риохи и уселся на край фонтана в патио, где жара все еще опускалась сверху, сползала вниз по стенам, точно гигантский невидимый пресс. Когда-то они занимались любовью в этом фонтане, он и Инес. Это были безумные, упоительные дни: только он и она в этом колоссальном доме. Они бегали голыми по галерее, вверх и вниз по ступенькам, забегали в укромные закоулки и выбегали обратно. Она была тогда такая красивая, в те времени, когда в ней еще бурлила молодость. А он уже нес на себе приметы взрослой ответственности, но не осознавал их, не видел их. Ему вдруг пришло в голову, что, вероятно, это он толкнул ее в объятия Эстебана Кальдерона, человека, который в конце концов убил ее.

Позвонили в дверь. Он впустил Зорриту, усадил его в патио, налил ему пива. Фалькон как раз закончил описывать свой брак с Инес, ее роман с Кальдероном, их отчуждение и развод, когда у него завибрировал мобильный. Он вынес его в кабинет, закрыв дверь в патио.

— Нам немного повезло с этой машиной, — сообщил Рамирес. — На улице Ботерос есть один бар, называется «Гарлоччи». Странное место. Весь разукрашен рисунками и барельефами с Пресвятой Девой. Сверху над баром тент — как полог над платформой на Страстной неделе. Внутри все освещено свечами, там жгут благовония, а фирменный коктейль у них подается в стеклянной чаше и называется «Sangre de Crista».[84]

— Подходящее место. Изысканное.

— Там уже было закрыто, когда мы проверяли этот район раньше. Хозяин мне сказал, что он как раз закрывался в ночь на воскресенье, или скорее ранним воскресным утром, когда увидел, как в тупик въезжает машина и задним ходом подкатывает к бакам. Он описал его точно так же, как свидетель Кристины, с той разницей, что он смог хорошо разглядеть машину, когда та выезжала из тупика, тоже задним ходом. Он узнал в ней «мерседес Е500», потому что сам хотел такой купить, но у него не хватило денег. Он посмотрел и на номер, потому что ему показалось, что эти три парня ведут себя подозрительно, но это было почти неделю назад, и теперь он помнит только, что это был номер нового типа и что начинался он на 82, и ему кажется, что последняя буква была «М».

— Это тебе помогло?

— Только что позвонил Баэна, сказал, что у дома Риверо появились еще три машины, — проговорил Рамирес. — Мы проверили номера. Владельцы машин — Лукрецио Аренас, Сезар Бенито и Агустин Карденас. Мы ищем информацию по этим людям…

— Лукрецио Аренас ввел Хесуса Аларкона в «Фуэрса Андалусия» через Анхела Зарриаса, — прервал его Фалькон. — О двух других ничего не знаю.

— Слушайте. Автомобиль Агустина Карденаса — черный «мерседес-универсал Е500», номер 8247ВНМ.

— Вот он, наш человек, — откликнулся Фалькон.

— Перезвоню, когда узнаю побольше.

Фалькон, извиняясь, вернулся к Зоррите. Тот успокаивающе отмахнулся. Фалькон рассказал ему о том, как в последний раз виделся с Инес. Как она неожиданно пришла к нему домой во вторник вечером, осыпая бранью своего мужа и его бесконечные увлечения.

— Вы хорошо относились к Эстебану Кальдерону? — спросил Зоррита.

— Когда-то — да. Все этому удивлялись. Я только гораздо позже узнал, что у него с Инес был роман в конце нашего с ней недолгого брака, — сказал Фалькон. — Я думал, что он — умный, знающий, культурный человек, и он таким, видимо, и остался. Но, кроме того, это человек самодовольный, амбициозный, самовлюбленный, есть еще много эпитетов, но сейчас они не приходят мне в голову.

— Интересно, — произнес Зоррита, — потому что он спрашивал меня, не хотите ли вы зайти с ним увидеться.

— Для чего? — спросил Фалькон. — Он знает, что я не имею права говорить о его деле.

— Он сказал, что хочет вам что-то объяснить.

— Я не уверен, что это хорошая мысль.

— Вам решать, — сказал Зоррита. — Меня это не обеспокоит.

— А теперь — не для протокола, — проговорил Фалькон. — Он раскололся и сознался?

— Почти, — ответил Зоррита. — Прорыв был, но не совсем обычный. Не то чтобы его сознание вытолкнуло на поверхность правду: скорее он вдруг усомнился в себе. Вначале он был очень самоуверен и твердо решил сопротивляться. Он отказался от адвоката, в результате чего я смог достаточно жестко поговорить с ним о том, как он унижал свою жену. Думаю, он не осознавал степени своего гнева, той ярости, которая из него выплеснулась, и тех повреждений, которые он ей нанес. Он был поражен, когда услышал детали вскрытия. Вот когда его уверенность поколебалась и он начал верить, что мог это сделать.

Он описывал приход в свою квартиру так, словно пересказывал мне какой-то фильм, но у него были некоторые сомнения относительно того, как развивался сценарий. Сначала он сказал, что увидел, как Инес стоит у раковины, но потом изменил показания. Короче говоря, мне кажется, существовало два Кальдерона — судья и другой человек, который почти все время был заперт где-то в глубине, но иногда выходил наружу и брал власть в свои руки.

— Инес сказала, что ему нужна помощь психолога, — вспомнил Фалькон, — но не думаю, что она имела в виду шизофрению или что-нибудь столь же серьезное.