Тайные желания

Пристально глядя на него, она поднялась на ступеньку и просунула сначала одну ногу, потом другую в мягкие петли, поправила тонкий кожаный ремешок, чтобы поудобнее расположиться: упряжь раздвинула ее бедра, выставив напоказ Корту все, что было между ними. Он всецело отдался удовольствию наблюдать это необычайное представление, пока она изгибалась и извивалась, выпячивая груди. Дрю, со своей стороны, отвечала ему взором, исполненным некоего нового познания.

Но он намеренно заставлял ее ждать, как бы ни хотелось ему нырнуть, словно в омут, в чарующие глубины. Корт не мог досыта насмотреться на Дрю, хотя выражение ее глаз говорило о том, что и она начинала понимать, каково это — использовать свое чувственное могущество.

Но пока об этом рано говорить. И не стоит, пока он не проник в нее так далеко, где никто никогда не бывал.

Корт медленно разделся и наконец предстал перед ней полностью обнаженным, огромным, пульсирующим и все еще владеющим собой.

Судя по лицу, она, даже добровольно раздвигая перед ним ноги, не была готова к тому, что увидит. Настоящий исполин: стальной крепости плоть возносилась из треугольника густой жесткой растительности. Длинный, толстый, гигантский стержень, который пронзит ее сегодня.

Корт отшвырнул ногой подставку и расположился между ее разведенными бедрами, направив орудие мести в ее влажную сердцевину. Вид обнаженной, раскинувшейся перед ним женщины с золотыми петлями на сосках мог бы свести с ума любого мужчину.

Но только не его. О, скоро заблудшая жена поймет, на чьей стороне верх, увидит, что он вполне способен завоевать ее нагое тело, не отдав взамен свое.

И хотя он был готов взорваться, боясь, что одно лишь прикосновение к ее сладостной плоти заставит его забиться в экстазе, он чуть подался вперед, так что самый кончик его плоти поцеловал все еще сомкнутые складки. Дрю тихо охнула, почувствовав его вторжение, и, опустив глаза, увидела его огромное копье, готовое вот-вот поразить цель.

Сможет ли она принять его целиком?

Он стоял неподвижно, так, что она мгновенно ощутила, какая неукротимая сила скрыта в этом человеке. Сила, которой он способен управлять.

Он хотел, чтобы она запомнила каждое мгновение этой ночи, когда он снизошел до того, чтобы взять ее. Пусть в ее памяти запечатлеется каждый миг обладания. И пусть видит все, что он с ней делает.

Корт снова толкнулся в нее — Дрю открылась шире, чтобы принять его, поглотить. Он помедлил несколько бесконечных, напряженных секунд, чтобы дать ей ощутить свой жар, тяжесть, твердость. Чтобы она смогла наблюдать, как входит в нее его плоть.

Еще дюйм… еще… и Дрю застонала, боясь, что он разорвет ее, хотя сама уже загорелась, а соски напряглись, и он… он внезапно стал центром вселенной, огненной ловушкой, из которой ей уже никогда не ускользнуть.

Она беспомощно металась, с каждым движением втягивая его все глубже в свое ненасытное жерло; пленница возбуждения и вожделения, почти обезумевшая от похоти и того, что стояло перед ее глазами. Они уже соединены, хотя и не до конца…

Корт ощутил, как первые прозрачные капельки увлажнили его пенис, но, закусив губу, приготовился к последнему яростному выпаду. Сейчас она станет его собственностью, окончательно и бесповоротно. Такая тугая, мокрая, открытая… там… единственный удар, и все будет кончено…

…он чуть отстранился…

…один мощный меткий удар…

…он безжалостно вцепился в ее бедра…

…и пробил последнее препятствие…

Дрю вскрикнула, когда он взял ее этим резким, коротким, мощным выпадом и стал пробиваться внутрь, внутрь, внутрь… глубже, глубже, глубже, пока не погрузился до конца.

Теперь их бедра прижимались друг к другу, и Дрю зажмурилась, пережидая, пока боль стихнет. Она знала, что придется потерпеть, но это… это… непривычное ощущение заполненности, единения с этим человеком… чего-то чужеродного, вторгшегося в ее потаенное отверстие… отчего так хочется оттолкнуть его и убежать?!

Кто мог знать и объяснить, что это состояние всепоглощающего обладания напугает ее и она почувствует себя беззащитной, уязвимой, неловкой?

— Мне нужно уйти, уйти, — лихорадочно шептала она, не пытаясь, однако, вырваться из кольца его рук.

— Ты никуда и никогда не уйдешь, моя лань. Теперь я — твой хозяин. И то, что у тебя между ног, принадлежит мне, никогда не забывай об этом. Я — тот, кто способен заставить тебя потерять голову от желания к тому, что можешь получить лишь от меня…

— Нет… нет… прочь…

— Ты станешь молить меня об этом… Он принялся раскачиваться.

— Никогда! — отрезала она.

— Будешь умирать от жажды…

— Ни за что…

— Просить на коленях. Моя лань…

— В таком случае покажи, что это такое! — прошипела она.

— Благодарю за то, что удостоила меня разрешения. Но не тебе указывать, что мне делать! — Он вдавился в нее бедрами. — Почувствуй это, жена!

И, откинувшись назад, вошел в нее коротким жестким выпадом.

— И это…

Он сейчас достанет до самого горла…

— …и это…

Он почти уже не сдерживал себя, гонимый слепой потребностью освободиться от бремени, так долго тяготившего его.

— …и это…