Тайные желания джентльмена

- Разве вы вышли сюда не для того, чтобы покурить?

- Да.

- В таком случае почему вы убираете свою сигару? Я не возражаю, если вы закурите.

- Зато я возражаю. Курить в присутствии леди не принято. Я знаю, что это старомодное понятие. - Он снова взглянул на нее и чуточку вздернул подбородок. - Смейтесь, если хотите.

- Я не буду смеяться, - сказала она и заметила, что эти слова доставили ему явное облегчение. Этот редчайший случай, когда он показал свою уязвимость, обезоружил ее. Обычно Филипп не давал окружающим никакой информации о своих чувствах. - Вы очень внимательны, - сказала озадаченная Мария. - Спасибо.

- Не стоит благодарности, - сказал он и посмотрел в сторону. Краткий момент, когда стала заметна его уязвимость, прошел, как его и не бывало. - Сегодня приятный, довольно крепкий ветерок, - сказал он, возвращаясь к прежней теме их разговора.

Она пробормотала подходящий ответ, но, хотя вежливый разговор о погоде был тем, что принято в данных обстоятельствах, она была слегка разочарована. Этот человек подарил ей самый страстный, самый романтический поцелуй за всю ее жизнь, а когда она увидела его в следующий раз, они говорят о погоде. Она почувствовала себя униженной.

Они говорили о погоде. Великолепно. Приятная, безопасная тема. Филипп почувствовал, как овладевшее им напряжение мало-помалу отпускает его. Такие разговоры, даже если они ведутся с ней, едва ли могут возбуждать.

- Хороший ветер. - Он почувствовал себя обязанным добавить: - Очищает воздух.

- Это правда, - согласилась она, - воздух в Лондоне обычно отвратителен.

Оба снова замолчали, и стало ясно, что требуется другая нейтральная тема разговора. Но пока он пытался придумать новую тему, ветерок донес до него ее запах - запах ванили и корицы, преследовавший его уже много дней. «Боже милосердный, - в каком-то отчаянии думал он, - почему эта женщина всегда пахнет как десерт?» Он почувствовал, что его самоконтроль готов сдать позиции. Усилием воли он постарался восстановить его. - Подготовка к балу идет полным ходом? - поинтересовался он.

- О да. В данный момент мы, конечно, завалены работой, однако все идет гладко.

- Отлично. Больше не было никаких неприятностей с третьей духовкой? - спросил он и, когда она покачала головой, добавил: - Жаль.

- Это почему же?

- Эти маленькие шоколадные штучки с мятой были необычайно вкусны.

Она повернула голову, и ее улыбка поразила его как удар. Он втянул в себя воздух сквозь стиснутые зубы. Духовка, напомнил он себе. Они говорили о духовке. Он заставил себя вновь заговорить:

- Не хотите ли, чтобы я заменил ее? Я имею в виду духовку? Если пожелаете, я ее заменю.

Она на мгновение задумалась над его предложением, потом сказала:

- Спасибо, но мне кажется, что в этом нет необходимости. Я даже думаю, что совсем неплохо научить своих подручных работать с оборудованием, далеким от идеального.

- Очень разумно. Но если вы передумаете и захотите, чтобы я ее заменил, дайте мне знать.

- Я так и сделаю.

Она повернулась к балюстраде и стала смотреть вдаль, он хотел было сделать то же самое, но его внимание привлекло что-то синее, и он увидел, что лента, которой была завязана ее коса, развязалась и упала на пол позади нее. Ему вдруг вспомнилось, как четырнадцать лет назад она потеряла другую ленту для волос.

- Вы потеряли свою ленту, - сказал он и наклонился над стенкой, чтобы успеть схватить кусочек шелка, пока его не унесло ветром.

- Спасибо, - сказала она и взяла ленту из его рук. - Похоже, что история повторяется, не так ли? - сказала она и снова завязала косу лентой.

Он напрягся, пытаясь сделать вид, что не понимает, о чем она говорит.

- История повторяется? - переспросил он, изобразив на лице удивленную улыбку.

- Я говорю о ленте для волос, которую я потеряла много лет тому назад, - напомнила она. - Алая, она принадлежала моей маме.

- Ах да, - кивнул он, делая вид, что вспомнил. - Та, на которой были вышиты маргаритки.

- Она самая. Моя мама сама вышивала эти маргаритки, поэтому я так расстроилась, когда лента потерялась. Как я жалела, что потеряла ее! Видите ли, мама умерла, когда мне было шесть лет, и лента была одной из немногих вещей, оставшихся у меня после нее. Большую часть ее вещей папа отдал, когда она умерла.

Он почувствовал угрызения совести и заставил себя говорить:

- У нас есть кое-что общее, мисс Мартингейл. Моя мать тоже умерла, когда мне было шесть лет.

- Я совсем не помню свою маму. А вы свою помните?

- Смутно. Помню, что она пела мне. Она умерла от холеры.

- Моя мама умерла от родов. Отец был совершенно сломлен. Он всегда хотел, чтобы я была похожа на нее. Копил деньги, чтобы послать меня в школу. Он хотел, чтобы я была утонченная и элегантная, как леди.

- А ты предпочитала лазить по деревьям и научилась играть в крикет?