Тайные желания короля

– Как же так? Обвинение в незаконном содержании слуг, выдвинутое против Нортумберленда, не имеет под собой никаких оснований. У всех есть ливрейные лакеи.

Гость рассмеялся.

– Даже у меня они есть, ведь моя прислуга носит одежду с гербом вашей матери.

Как раз в этот момент вошел слуга Джорджа с вином, орехами и сыром на подносе. Джордж подождал с ответом до тех пор, пока они с Сэшевереллом снова не остались одни, прихлебывая рейнское вино из кубков. За их спинами весело потрескивали дрова в очаге.

– Деньги, – ответил он кратко. – Даже если бы присужденный Нортумберленду штраф был уменьшен, он все равно обогатил бы королевскую сокровищницу на огромную сумму, а именно Уолси заведует казной. Король слишком занят развлечениями и турнирами, чтобы уделять внимание столь мелочным вопросам.

– Интересно, нет ли здесь еще чего-нибудь? – задумчиво произнес Сэшеверелл. – Нортумберленд не очень-то тщательно следил за спокойствием на границе с Шотландией. Ясно, что ни король, ни кардинал ему не доверяют. Зачем бы, в противном случае, нужно было расспрашивать его о планах касательно женитьбы его сына?

– Его спрашивали об этом во время допроса в Звездной палате[21]?

Пригубив вина, Сэшеверелл взглянул на Джорджа поверх своего кубка.

– От имени короля сэр Уильям Комптон допросил его без свидетелей.

– Комптон и Уолси, – тихо произнес Джордж. – Странное партнерство. Тем не менее их считают ныне близкими друзьями. Несомненно, они что-то замышляют.

– Не более странное, нежели союз Уолси и Букингема. Эти тоже действуют согласованно.

Джордж питал симпатию к Нортумберленду, ведь он, как-никак, был его кузеном. А то, что он приходился Букингему зятем, похоже, герцога ничуть не смущало. Этому едва ли следовало удивляться, ибо, несмотря на все его громкие заявления о том, что он действует исключительно в интересах семьи, свои собственные интересы Букингем соблюдал в первую очередь.

– Что слышно из Уэрксопа? – спросил Джордж у Сэшеверелла.

– Шрусбери из предосторожности отослал всех конюхов, а лошадей выпустил в луга, но никто не заболел за последние полтора месяца, и смертельных исходов тоже больше не было.

– Возможно, лучше не сообщать об этом королю. Вы знаете, как его величество боится различных болезней. Если он будет считать, что есть хоть малейшая опасность заразиться, он и близко не подпустит Шрусбери ко двору.

– А как же быть с планом герцога? Я пообещал предложить графу этот двойной марьяж.

– Найдите такие слова, которые подведут Шрусбери к осторожному ответу, – посоветовал Джордж.

Сэшеверелл принялся писать графу, а Джордж тем временем, оставив свое кресло, подошел к камину. Ему вдруг стало необычайно зябко.

Его сильно беспокоило то, что и сэр Уильям Комптон, и герцог Букингем стали так близки к кардиналу. Между этими двумя не было никаких теплых чувств, и Джордж знал достаточно о махинациях кардинала, чтобы опасаться Уолси не меньше, чем герцога. Сейчас его занимало лишь одно: чтобы Шрусбери держался подальше от двора. Джордж всей душой желал, чтобы он так и поступил.

44

Дворец в Гринвиче, 19 мая 1516 года

Первый день турнира, устроенного в честь Маргариты Тюдор, выпал на понедельник и с самого утра оказался жарким и сухим. Такого блеска, с которым было обставлено это событие, Анна еще не видела. Король лично вел зачинщиков вместе с герцогом Суффолком, графом Эссексом и сэром Николасом Кэрью. Они сами и их кони были облачены в черный бархат, украшенный ветвями жимолости из тонкой золотой канители. Вышивка была выполнена таким образом, что создавалось впечатление, будто ветви и листья шевелятся и дрожат в солнечном свете.

Взгляд Анны сначала был устремлен на короля, а затем на сопровождавших его рыцарей числом до пятнадцати человек. Все они были одинаково одеты в синий бархат, отделанный золотом, синие боннеты покрывали их головы. Однако среди них выделялись три фигуры: Джордж, его давний неприятель маркиз Дорсет и сэр Уильям Комптон. По воле короля они были вынуждены выступать единой командой. Разглядывая их, Анна ощутила неприятный холодок, и ее сердце сжалось. Она буквально чувствовала сковывающее их внутреннее напряжение.

Четырнадцать горнистов в плащах из синей тафты и такого же цвета чулках и боннетах протрубили сигнал к началу соревнований. Хотя Анна и продолжала внимательно поглядывать на мужа и двух других мужчин, ничего нежелательного не происходило.

Когда вечером того же дня Джордж вернулся в их покои, на нем был подаренный ему синий бархатный боннет, и сам он пребывал в приподнятом настроении. Зачинщики одержали верх над защитниками в каждом поединке.

Второй день турнира начался подобно первому, только на этот раз король, Суффолк, Эссекс и Кэрью были одеты в пурпурный бархат, расшитый золотыми розами и розовыми листьями. Золото окаймляло и их девизы. Лорды и рыцари облачились в желтый бархат с вставками из золотой парчи, а на джентльменах из свиты короля было платье из желтого атласа. Горнисты были одеты в желтый дамаст, чулки и боннеты на них также были желтые. Команда защитников щеголяла в бело-золотых нарядах.