Тайные знаки древней Руси

«Петра Петровича Орешкина мы можем считать последователем ученого-слависта XVIII века, поляка Фаддея Воланского, автора книги «Памятники письменности славян до Рождества Христова». За эту книгу Ф. Воланский был приговорен католической инквизицией к смерти как за сочинение «до крайности еретическое». Тираж ее бросили в костер, на котором сожгли и автора» (ОРЕ, с. 3). Ба, какие душещипательные подробности! Непонятно только, как через 45 лет после конца XVIII века, то есть много позже своего сожжения на костре, он мог выпустить свою книгу «Письма о славянских древностях» в Гнезно? Да и то сказать, как-то после сожжения в 1600 году на площади Цветов в Риме Джордано Бруно о кострах инквизиции почти ничего не было слышно. Уж не спутал ли О. Гусев Воланского и Бруно? Кстати, как мы видели, сами дешифровки Воланского не слишком хороши. (Мне довелось встретиться с Олегом Гусевым, и он извинился за этот пассаж, который он некритически переписал из какого-то источника). Воланский жил все-таки в XIX веке.

«Но один экземпляр книги каким-то чудом попал в руки доктора философии и магистра изящных наук, статского советника, члена комиссии по коронации Николая Первого, неутомимого деятеля на ниве образования Егора Ивановича Классена – современника А.И. Пушкина» (там же). Правда, мы помним высказывание Классена о Воланском: «Не стану писать ему заслуженных похвал и благодарностей, пусть послужит таковыми принятие нами его трудов в параллельное нашим выводам содоказательство» – так о мученике за науку не пишут. Так поощряют растущие таланты, когда полагают, что они со временем выдадут нечто более интересное. Тем более писать в адрес кого-то и поощрять можно живого, но не мертвого. Следовательно, Гусев, мягко говоря, «приукрасил» биографию Воланского мнимой мученической смертью, отправив его к тому же на век назад.

««Вина» Ф. Воланского была в том, что он первым прочитал по-русски древние памятники Западной Европы» (там же). Как будто бы он не читал у Воланского в каждой дешифровке первую строчку: на языке оригинала. И лишь вторая строчка написана по-русски. Прямо-таки гусиная слепота: Воланский пишет о «прототипе славянского», а О.М. Гусев твердит: «по-русски». Так что поляка Воланского не только похоронили не тогда и не в связи с естественной смертью, но еще и сделали русским по убеждению, хотя он свой труд написал по-польски, а перевел его Е. Классен. Да и во всем сочинении Воланского нет никакого восторга перед Россией, как не было его ни у одного поляка и в XIX, и в XX веке. Так что из предисловия О.М. Гусева ясно одно: сочинение Тадеуша Воланского он не читал, а биографию придумал. Вот такой замечательный редактор труда Орешкина!