Тайный агент Её Величества. Книги 1-5

С быстротой и деловитостью опытного организатора Григорий Александрович решил сложнейший вопрос. Он вызвал к себе из Екатеринославского кирасирского полка двух солдат-портных, вручил им один из своих повседневных мундиров и сказал, чтоб через день все было готово. Из больших предметов обмундирования сделать меньшие можно. Портные сначала обмерили Анастасию, потом – подаренные ей потемкинские зеленый кафтан с красными воротником, лацканами и обшлагами, красные камзол и кюлоты, или короткие штаны. После чего они распороли вещи, разложили их на большом столе в комнате для совещаний, мелом нанесли разметку, лишнее отрезали и, взявшись за иголки и нитки, дружно принялись шить.

Аржанова находилась поблизости. Она составляла отчет для Турчанинова и периодически являлась к портным на примерку. Мастера надевали на нее изделия, тут же что-то подкраивая и перешивая. Видя их старание, Анастасия пообещала приличное вознаграждение за работу. Кроме того, обед и ужин подали солдатам из фельдмаршальского котла да еще угостили чаркой водки.

Именно через день, к вечеру, курская дворянка, одетая как обер-офицер пехоты Российской императорской армии, предстала перед светлейшим князем. Он с удовольствием оглядел ее стройную ладную фигуру и заметил, что женщину сейчас узнать в ней затруднительно, что любой наряд, мужской или женский, европейский или мусульманский, всегда оказывается Анастасии Петровне к лицу, и данное обстоятельство его бесконечно изумляет.

– Такова уж моя служба, – скромно ответила она…

Походной канцелярией главнокомандующего Екатеринославской армией заведовал бригадир Попов, секретной ее экспедицией – коллежский советник Лашкарев. К нему Аржанова и пришла с готовым отчетом, чтобы отправить бумагу в Санкт-Петербург.

Сергей Лазаревич сразу узнал «Флору», несмотря на ее зеленый пехотный кафтан и армейскую прическу с буклями и косичкой на спине. Они познакомились весной 1783 года в Крыму. Лашкарев, тогда чиновник Иностранной коллегии, прибыл на полуостров как чрезвычайный посланник и полномочный министр при дворе крымского правителя. Миссия его была непростой – добиваться отречения хана Шахин-Гирея от престола в пользу императрицы Екатерины II. Аналогичное поручение имела и Аржанова. Чрезвычайный посланник действовал открыто, на дипломатическом поприще. Курская дворянка – конфиденциально, среди крымско-татарской знати, склоняя бывших кочевников на присоединение к России щедрыми посулами, богатыми подарками, а то и прямыми угрозами.

Свои поручения они оба исполнили блестяще. Затем Лашкарев сопровождал Шахин-Гирея, выехавшего из Бахчи-сарая в Воронеж вместе с несколькими придворными, охраной и гаремом. Без приключений доставив царственного путешественника до места назначения, Сергей Лазаревич удостоился похвалы светлейшего князя и нового чина.

Потемкин вскоре переманил дипломата из Иностранной коллегии к себе. Действительно, при подготовке к новой войне с Османской империей Лашкарев являлся в его штабе человеком полезным, даже незаменимым. Смолоду он довольно долго работал в посольстве России в Константинополе-Стамбуле, отлично изучил турецкие нравы, обычаи и порядки, в совершенстве владел тюрко-татарским и персидским языками…

Немного поговорив о славном крымском прошлом и о недавней поездке Аржановой на Босфор, они начали обсуждать задачи военных переводчиков при штурме крепости.

На столе перед Лашкаревым лежал чертеж с обновленным планом Очакова. Купеческий город, соединенный с фортификационными сооружениями, имел вид не совсем правильного четырехугольника, сильно вытянутого с юга на север, от морского мыса в степь. Был он для конца XVIII столетия достаточно большим – примерно 25 тысяч жителей, – застроенным хаотично, разнообразно, без заранее продуманной структуры. Оттого и получалось, что многое в наземном расположении его домов, кварталов, улиц и площадей по-прежнему оставалось неизвестным. Переводчикам предстояло, допрашивая захваченных при движении колонн пленных, узнавать для войск кратчайший путь к центральному форту «Хасан-Паша», без захвата которого невозможно овладение всей османской твердыней на берегу Черного моря.

Лашкарев сам собирался встать в ряды переводчиков, так как по-настоящему проверенных и прекрасно знающих язык людей в секретной экспедиции походной канцелярии не хватало. Абы кого в бой с коварным и жестоким противником не пошлешь. Потемкин-Таврический строго спрашивал с военачальников за неоправданные потери в личном составе вверенных им частей. «Российский солдат дорог! – не уставал он повторять на совещаниях. – Гораздо дороже золота, серебра, пушек и знамен, которые вы, господа, мечтаете захватить при штурме, дабы претендовать на орден Святого Георгия Победоносца и благоволение нашей монархини».