Тайный агент Господа

Селзник умирал сорок пять минут, молча, лишенный возможности закричать, не потревожив надзирателей, дежуривших на посту всего в тридцати метрах от его комнаты. Кароский благополучно вернулся в изолятор и закрыл за собой дверь. На следующее утро испуганный директор института нашел его на месте. Кароский был с ног до головы покрыт запекшейся кровью. Но особенно потряс старого священника не вид окровавленного убийцы. Ему стало дурно, когда Кароский с холодной невозмутимостью деловито попросил полотенце и тазик с водой, ибо он «немного испачкался».

Dramatis personae [2]

Священники

Энтони Фаулер, бывший офицер службы разведки ВВС, американец.

Виктор Кароский, священник, серийный убийца, американец.

Кейнис Конрой, покойный директор института Сент-Мэтью, американец.

Высшие светские должностные лица Ватикана

Хоакин Балсельс, пресс-секретарь Ватикана, испанец.

Джанлуиджи Вароне, единоличный судья Ватикана, итальянец.

Кардиналы

Эдуардо Гонсалес Сомало, камерарий[3], испанец.

Фрэнсис Шоу, американец.

Эмилио Робайра, аргентинец.

Жеральдо Кардозу, бразилец.

110 кардиналов Священной коллегии.

Монахи

Брат Франческо Тома, кармелит. Настоятель церкви Санта-Мария ин Траспонтина.

Сестра Елена Тобина, полячка. Настоятельница Дома Святой Марфы (Марты)[4].

Корпус безопасности государства-города Ватикан[5]

Камило Чирин, генеральный инспектор, начальник Корпуса.

Фабио Данте, суперинтендант.

Итальянская полиция (Следственный отдел итальянской государственной полиции по расследованию насильственных преступлений, ОИНП[6] [ОАНП])

Паола Диканти, инспектор полиции и ученый-криминолог. Начальник Лаборатории поведенческого анализа (ЛПА)[7].

Карло Бои, директор ОИНП, шеф Паолы.

Маурицио Понтьеро, младший инспектор.

Анджело Биффи, судебный художник (скульптор) и специалист в области цифровых изображений.

Миряне

Андреа Отеро, спецкор газеты «Глобо», испанка.

Джузеппе Бастина, курьер бюро почтовой доставки «Тевере экспрео, итальянец[8].

Апостольский дворец

Суббота, 2 апреля 2005 г., 21.37

Дыхание человека, лежавшего в постели, остановилось. Его личный секретарь, монсеньор Станислав Дзивиш, в течение полутора суток державший умирающего за руку, заплакал. Дежурные врачи вынуждены были оттолкнуть его и больше часа упорно пытались вернуть старца к жизни. Они работали гораздо дольше, чем подсказывал здравый смысл. Снова и снова начиная процедуру реанимации, они прекрасно отдавали себе отчет, что должны сделать все возможное — и даже больше — ради успокоения совести.

Частные апартаменты Верховного понтифика нередко поражали непосвященных суровым аскетизмом. Правитель, перед кем почтительно склонялись лидеры государств, жил более чем скромно, довольствуясь самым необходимым. Обстановка спальни (с голыми стенами, не считая распятия) ограничивалась столом, стулом и жесткой узкой койкой. В последние месяцы ее заменила больничная кровать. Теперь, склонившись над скорбным ложем, парамедики усердно старались воскресить понтифика. Они взмокли от напряжения, и крупные капли пота падали на белоснежные простыни. Четыре монахини-полячки меняли постельное белье по три раза в день.

Наконец доктор Сильвио Ренато, личный врач Папы, принял решение прекратить бесплодные усилия. Он жестом велел фельдшерам прикрыть лицо покойного белым покрывалом, а затем попросил всех покинуть опочивальню, оставшись наедине с Дзивишем. Доктор немедленно составил заключение о смерти. Ее причина была очевидна: коллапс сердечно-сосудистой системы, осложненный воспалением гортани (септический шок). Заминка произошла, когда понадобилось вписать имя умершего. Поколебавшись немного, доктор во избежание проблем предпочел указать мирское имя.

Оформив и подписав документ, доктор протянул его кардиналу Самало, только что вошедшему в комнату. «Пурпуроносцу» предстояло исполнить тягостный долг — официально засвидетельствовать кончину Верховного понтифика.

— Спасибо, доктор. С вашего позволения, я начну.

— Все в ваших руках, Ваше Высокопреосвященство.

— Ошибаетесь, доктор. Все в руках Божьих.