Тайный брак 2 (СИ)

- Хорошо, что вы поддерживаете меня, братья, - Эйлерт радоваться не спешил. - А вот оставшиеся в живых члены Совета и их наследники моей задумке не обрадуются. Как бы так сделать, чтобы они новую бучу против короны не подняли?

Братья предложили Эйлерту объявить о своем новом решении не советникам, а всем аристократам сразу.

- Многие встанут на твою сторону, вот увидишь! - уверял дэй Кьярвел. - А мы уж позаботимся, чтобы все маги поняли собственные выгоды от такого новшества.

За обсуждением этих вопросов прошла добрая половина ночи. И только когда хвалемер показал три часа пополуночи, Эйлерт в очередной раз вспомнил, что Анналейса уже пару дней, как вернулась. Что она снова рядом, во дворце. И что пора бы ему отдохнуть, а заодно позволить отдохнуть друзьям.

- Продолжим утром, - велел он. - А теперь - всем спать и набираться сил. Они нам явно понадобятся.

Простившись с побратимами, Эйлерт направился в свои покои. А пока шел, думал о том, что бесконечная череда важных и безотлагательных дел - это его спасение. Ведь они помогают ему не думать об Анналейсе, отвлекаться от тоски по ней. От той боли, которая поселилась в тайном уголке его сердца - там, где жила и не собиралась умирать его неразделенная любовь.

Войдя в свою спальню, Эйлерт зажег неяркий магический светильник. Сбросил с себя дневные одежды. Сходил в купальню, ополоснулся, накинул простой халат и, наконец, направился к ложу, чтобы упасть на него и забыться коротким глубоким сном.

Откинул полог и онемел.

В его постели, раскинувшись и почти сбросив со стройного гибкого тела теплый плед, лежала женщина в полупрозрачной ночной рубашке с кокетливыми бантиками на рукавах и глубоким вырезом на груди. Светлые волосы волнистыми локонами разметались по подушке. Длинные ресницы чуть подрагивали. Ровное дыхание волновало полную грудь.

- Лейса? Лейса! - Эйлерт не поверил своим глазам.

Нет, этого не может быть! Похоже, он переутомился, вот и мерещится то, чего так желается…

Опасаясь спугнуть сладкое видение, Эйлерт осторожно опустился рядом. Легонечко, едва дыша, прикоснулся кончиками пальцев к покрытой нежным румянцем щеке Синеглазки. Ощутил подушечками бархатистую теплую кожу.

Нет! Это не видение! Не иллюзия!

Жена - любимая, желанная жена - сама пришла в его постель!

Эйлерт застонал от прилива чувств, от противоречивых желаний, что начали разрывать его сердце в мелкие клочья. Он хотел бы отстраниться, разбудить Синеглазку, потребовать, чтобы она ушла к себе и не тревожила его покой напрасными обещаниями, которых не намеревается выполнять!

Или уйти самому? Сделать вид, что он вовсе не приходил ночевать к себе в спальню?

Нет! Это было бы выше его сил…

Эйлерт прижал ладонь к лицу Лейсы. Склонился, прижался к манящим сладким губам. Замер, пережидая, когда пройдет резь под веками.

Синеглазка томно потянулась, просыпаясь.

- Эйлерт… - позвала шепотом.

- Да. Это я. - Он, не открывая глаз, поймал свое имя, произнесенное низким грудным голосом, впитал его в себя жадно, как впитывает иссохшая земля первые капли дождя. - Скажи, что не оттолкнешь, не прогонишь!

Лейса ответила тем, что обхватила его за шею руками, притянула к себе, вынуждая прилечь сверху, сама вжалась ртом в его губы.

- Мои ночи - твои ночи. Навсегда, - заверила после страстного поцелуя. И снова принялась целовать его.

Эйлерт хотел бы узнать - а что будет днем? Одних ночей ему мало!

Но его тело уже откликнулось на мягкую женскую ласку. Напряглось, выгнулось, стремясь ощутить долгожданную близость. Дыхание сбилось, в голове поплыл туман - темный и сладкий.

- Моя. Днем и ночью! - все же сумел высказать он свое главнейшее требование.

- Твоя, - согласилась Анналейса. - Только твоя!

И Эйлерт сдался окончательно.

Не умел он держать зла и обиды, лелеять их в сердце, будто главнейшую ценность. Стоило Синеглазке поманить - и он упал в ее объятия, забылся, потерялся в огне жарких прикосновений, тихих стонов и рваных движений.

Лейса была отзывчивой и смелой - намного смелее, чем в первую и прошлую ночь. Она будто повзрослела, познакомилась с силой женственности и теперь без стеснения пользовалась ею, покоряя Эйлерта больше прежнего.

Как ни пытался он сдержаться, как ни сжимал зубы, но все же не выдержал и, содрогаясь, выдал себя в самый последний момент признанием:

- Любимая! Родная! Жизнь моя!

Выдал - и затих, чувствуя пустоту и легкость в теле и смутную опаску в груди: неужто снова не услышит ответных слов?

Анналейса взобралась на него, улеглась, уткнулась носом в мягкую бородку. Пощекотала ее носом, заглянула в глаза и так, не отпуская его взгляда, сказала:

- Люблю тебя, муж мой.

***

То утро было первым, когда Эйлерт не встал с рассветом, потому что так и не уснул сам и не дал спать жене, пока небо не окрасилось утренней синевой.

Первый секретарь до полудня мужественно держал напор, не пуская посетителей в пустующий рабочий кабинет короля и уверяя их, что его величество Эйлерт совещается со своими магами.