Тайный брак

― Посторонись! 

Только когда левое плечо обожгло резкой, нестерпимой болью, Анналейса шарахнулась в сторону, прижалась спиной к каменной стене дома, подняла на обидчиков глаза. Открыла рот ― и только выдохнула: мимо нее, нахлестывая коней, мчался элитный отряд боевых магов. 

Лейса вжалась в стену еще сильнее. Перехватила ладонью скованное жгучей болью плечо, почувствовала под пальцами голую кожу и липкую теплую влагу. 

― Кровь! ― зрачки синих глаз расширились. На ресницах проступили слезы. 

Накидка испорчена, и рукав нарядной блузки из тонкой дорогой ткани порван в клочья…

В банк в таком виде уже не явишься, и женихов искать в разодранной, испачканной кровью одежде не получится. Стыдно людям на глаза показаться!

Вдруг светловолосый и светлоглазый боевой маг ― из тех, что ехали в конце отряда, остановил коня рядом с ней. Спешился.

― Что ж ты по сторонам совсем не смотришь, красавица? А ну как лошадь бы тебя сбила, да копытом ударила? Больно руке?

Лейса прикусила губу, чтобы не разрыдаться в голос. Кивнула молча: больно!

― Понимаю. ― В светлых глазах мага промелькнуло что-то, похожее на сочувствие. ― Ты ведь в крепость шла?  

Она вновь кивнула. Теперь уже робко. 

Мужчина перед Анналейсой стоял видный: рост как у пасечника, может, даже чуть выше. Плечи такие широкие, что на каждом по целому ящику синей бриальской глины поместится. Волосы светло-русые, почти белые ― как у всех магов ночи. Глаза светлые, то ли серые, то ли голубые ― так сразу и не решишь. Губы… таких губ она ни у одного мужчины еще не видела: четко очерченные, будто кармином обведенные, широкие, чувственные. Посмотришь на них ― и сразу сердечко сладко ёкает, и в животе тянет, и о поцелуях против воли думать начинаешь… 

От таких мыслей даже боль в плече забылась, а в лицо краска бросилась. 

― Ты хоть говорить-то умеешь, синеглазка? Представилась бы… ― улыбнулись эти самые губы, а у Лейсы голова закружилась: то ли от слабости, то ли от боли, то ли от улыбки этой завораживающей. 

Анналейса вновь к стене прислонилась:

― Лейса меня зовут. ― Тут же опомнилась, исправилась. ― Рейва Анналейса Дагейд из Шарсола.

― А давай-ка, Лейса из Шарсола, я тебя до крепости подвезу? ― предложил маг, продолжая сводить с ума своей шальной улыбкой. ― Меня можешь Дьярви звать. 

― Не надо, нэйт Дьярви. Что обо мне люди подумают, если я с незнакомым магом на одной лошади разъезжать стану? Городок у нас небольшой, все друг друга знают. Уже к вечеру в каждом доме о нас с вами судачить станут!

Лейса вздохнула. Проехаться на боевом коне в обнимку с магом-аристократом любая рейва втайне мечтает. Хоть и говорят, что с магами связываться ― не к добру.

― А если вместе по дороге пойдем ― за это не осудят? ― вернул ее к разговору нэйт Дьярви.

― Это можно, ― чуть подумав, кивнула Лейса. 

Ей было и приятно, и страшно ― никогда раньше таких молодых и привлекательных магов видать не приходилось. Тех, что постоянно жили в крепости, каждый горожанин в лицо знал. А этого в крепости никогда не было! Уж Анналейса бы запомнила: она лица всегда хорошо узнавала.

― Вы у нас в Шарсоле в первый раз, нэйт Дьярви? ― спросила, просто чтобы поддержать разговор.

Оттолкнулась от стены, накидку на плечах сдвинула так, чтобы прореху с кровавыми краями скрыть в складках. Зашагала рядом с магом, опираясь рукой на подставленный им локоть. 

― В первый, ― кивнул Дьярви. Улыбка с его лица вдруг пропала. ― И, видно, в последний.

Было в голосе молодого мага что-то такое, от чего у Лейсы вдруг заныло сердце, а по коже мороз пошел. 

― Драконы? ― спросила тихо. ― Вы нас от драконов защищать прибыли?

От Шарсола до Гнездовья, где обитали эти крылатые монстры, было пару дней пути, если на лошади и без особой спешки. Самим драконам ― пару хвалей полёта. 

― Ты их, наверное, видела, синеглазка? ― маг отчего-то не спешил называть Анналейсу по имени. Похоже, ему понравилось флиртовать с ней, делать комплименты.

― Видела. ― Лейса поежилась. 

Драконы возвращались всегда неожиданно. Могли и год, и два, и три охотиться где-то далеко на севере, а потом вдруг внезапно появлялись над Шарсолом и ближними селами. Начинали воровать скотину, детей, могли и на взрослых напасть. И тогда на помощь приходили маги. Это они отправлялись к Гнездовью. Это они, рискуя жизнью, и чаще всего, расставаясь с ней, разоряли драконьи гнезда, уничтожали молодняк. 

Молодые драконы были самыми голодными, самыми злыми. Плевались огнем во все, что движется. Разоряли хлева и птичники, валили целые стада. Вслед за драконами приходили падальщики ― гамба. Удивительно, но драконы никогда не трогали гамба, не пытались съесть, а драконий огонь стекал по игольчатым бокам гамба, словно водица. 

― Расскажешь? ― попросил Дьярви. ― Я их только в виде картинок да иллюзий изучал. 

― Что тут рассказывать? Один дракон легко целую корову в когтях поднимает. Крылья у тварей размахом, как три телеги в ряд. Крик такой, что кажется, железом по железу пилят. А вонь от них неделями держится, не выветривается. 

― Вонь, говоришь? ― Дьярви вздернул брови. ― Об этом в наших учебниках ничего не сказано.