Тайный брак

— Как ты думаешь, это она отравила Луи? — спросил Шарль.

— Нет… нет! — вскричала я, хотя скорее была уверена в обратном.

— Что, если она вздумает сделать со мной то же, что с Луи и Жаном? — продолжал он.

— Нет… Она не посмеет!

— Но ведь… Кроме того, если я незаконнорожденный, то не имею никаких прав на престол.

— Шарль, — простонала я, — дорогой, прошу тебя, не думай об этом. С тобой все будет хорошо. Должно быть хорошо… Ты последний сын… Поэтому в безопасности…

Он порывисто обнял меня. Мне было безумно жаль моего младшего брата… последнего брата… который так боялся своей доли наследника и еще больше — доли будущего короля Франции…

Король Генрих не остался во Франции после блестящей победы при Азенкуре. Недальновидный победитель непременно воспользовался бы плодами победы и продолжил развивать успех. Но монарх Англии понимал, что его армии требуются отдых и пополнение. Немало воинов заболело, поэтому он, закрепив победу и оставив часть армии на месте, отправился с больными и ранеными обратно в Англию.

Во Франции все понимали, что отсрочка будет короткой, скоро Генрих V вернется с отдохнувшей и пополнившей свои ряды армией.

Тем не менее борьба между арманьяками и бургундцами продолжалась еще с большей силой. Только теперь каждая сторона винила другую в поражении.

Ах, если бы мои соотечественники объединились — все могло сложиться по-другому!

Мы находились в Венсенне, к юго-востоку от Парижа. Мать держала меня при себе; она пребывала в уверенности, что король Генрих возобновит теперь переговоры о браке, я тогда стану немалым козырем в ее политической игре.

— Место дочери — рядом с матерью, — часто повторяла она, забыв напрочь те времена, когда мы, дети, настолько редко видели ее, что при встрече едва узнавали. Но в ее натуре истина существовала не вообще, а на каждый данный момент — точнее, когда ей это представлялось выгодно.

Пожалуй, в Венсенне ее поведение стало наиболее неприглядным и постыдным. Она лихорадочно меняла любовников, почти не делая из этого секрета. Привлекательные молодые люди, сменяя друг друга, подолгу пребывали в ее апартаментах. В это время к ней запрещалось входить.

Главным среди них оставался пока еще Луи де Босредон. И он с каждым днем становился все более наглым и бесцеремонным.

Этот главный любовник часто конфликтовал с придворными высокого ранга, но, когда те пытались жаловаться матери, она только пожимала плечами и смеялась. Обращалась она с Босредоном, как с одной из своих комнатных собачек — ласкала, поругивала и баловала. Он же чувствовал себя вольготно и думал о последствиях.

Наверняка он полагал, что такое удовольствие для него продлится вечно. Однако всем, кроме Босредона, было ясно, что однажды этому бесстыдству наступит конец.

И он пришел.

Как ни странно, после поражения при Азенкуре у моего отца в течение длительного времени не наблюдались припадки безумия, и как-то раз он решил навестить нас с матерью в Венсенне.

По дороге туда ему встретился Луи де Босредон.

Возможно, он все еще находился под впечатлением бурной ночи, проведенной с королевой, но, так или иначе, с моим отцом он позволил себе держаться как сюзерен с вассалом. Или в лучшем случае как врач с ничего не значащим для него больным, в выздоровление которого он не верит.

Отца поразила бесцеремонность и наглость Луи де Босредона, он не проявил к королю элементарного почтения и такта. Рассвирепев, отец велел немедленно арестовать Босредона за неуважение и дерзость по отношению к королю и тем самым к французской короне.

После чего продолжил свой путь в Венсенн.

Я наблюдала из окна, как он прибыл во дворец и сразу же проследовал быстрой нервной походкой в покои моей матери, где произошла бурная сцена, подобной которой, как потом говорили, между ними не бывало никогда.

Он знал, что у нее много любовников, но относился к этому достаточно терпимо, понимая, как ненасытна ее чувственность. Возможно, даже полагал естественным ее поведение в период длительных приступов его болезни. Кроме того, Одетта де Шандивер скрашивала не только дни, но и ночи короля в его уединении в «Отеле де Сен-Поль». Она даже родила от него ребенка. Итак, никогда прежде он не позволял себе упрекнуть королеву за ее поведение. Однако безмерная наглость любовника дала толчок к давно сдерживаемому чувству гнева. Слишком долго он снисходительно смотрел на ее рискованные шалости. Находясь под ее обаянием, он многое ей разрешал. Но он не позволит, чтобы ее любовники оскорбляли короля и в его лице всю Францию! Этого не будет… Никогда!

В Венсеннском дворце всех охватил страх. Все затаились и ждали, что же произойдет дальше.