Тайный детонатор

Результат оказался неожиданным. Никодим, придя после процедуры домой… выбросился из окна! Юрий Григорьевич был в шоке. Напиши жена заявление в прокуратуру, предстояло бы расследование, и ему пришлось бы перед авторитетной комиссией подробно отчитываться о своей деятельности. Вся идея с инфразвуком пошла бы прахом, ведь он не имел разрешения от Минздрава на проведение таких процедур. Но случилось снова непредвиденное, теперь уже в его пользу. Жена Никодима не стала писать никакого заявления. «Убился, и черт с ним!» — равнодушно признала она, добавив, что семья наконец-то вздохнет свободно. А Юрий Григорьевич сделал важнейший для себя вывод. После обработки человека инфразвуком определенной частоты навязчивые мысли не исчезают, а резко усиливаются!

Ушедший в воспоминания Юрий Григорьевич налил себе еще рюмку водки. «Бедный Никодимушка, царствие тебе небесное и спасибо», — тихо произнес он.

Он все пытался осмыслить происшедшее, думал, размышлял. Предположим, толпа недовольных требует у руководителей каких-то уступок. Те пытаются утихомирить собравшихся. И тут один из толпы, тот, которому он внушил, бросает… Что бросает? Камень, бомбу? Бутылку с зажигательной смесью? Нет-нет, не так. Все не так! Этот человек должен гореть желанием бросить бомбу в ненавистного ему человека. А он, врач-психиатр, должен попытаться отговорить его от этой навязчивой мысли, а потом подвергнуть инфразвуковой обработке, чтобы навязчивая мысль не исчезла, а усилилась.

Юрий Григорьевич вспомнил один случай. Был на приеме у него рабочий-литейщик. Его за пьянку отодвинули в очереди на квартиру, и он вслух грозил набить морду председателю профкома. «Нет, этот не подойдет, — заключил Юрий Григорьевич. — От своего намерения он избавляться не желает». Так и случилось. Рабочий-модельщик и слышать не хотел, чтобы пройти курс лечения, да еще погрозил кулаком, сопроводив нецензурной бранью.

Был и другой кандидат. Однажды Юрия Григорьевича пригласили в горотдел милиции. Начальник смущенным тоном сообщил, что два раза задерживали молодого человека, который расклеивал листовки с призывами к погрому винных магазинов. С этим поборником трезвости проводили беседы, но тщетно. «Может, вы его образумите? — взмолился начальник УВД. — Конечно, борьба с пьянством дело хорошее, но где гарантия, что завтра он вместо винных магазинов не будет призывать громить райкомы партии? А это уже антисоветчина, это тема для КГБ». Пришлось согласиться. Собеседование с парнем было проведено, но на первый сеанс лечения, который был замаскирован под диспансеризацию, парень не пришел. «Нет, этот тоже не подойдет», — печально констатировал тогда Юрий Григорьевич.

…В тот день он бодрым шагом шел из диспансера домой на перерыв. Дорожка в парке была пуста. Лишь пожилая женщина гуляла с ребенком, да на лавочке одиноко и отрешенно сидел какой-то человек. Заношенное зимнее пальто распахнуто, такой же заношенный шарф, сдвинутая набок кепка.

— Простите, милейший, — Юрий Григорьевич остановился напротив сидящего.

Человек сначала никак не реагировал. Потом вдруг поднял взгляд, снял очки с толстыми стеклами и тихо произнес:

— Юрий Григорьевич, вы?

Только сейчас стало понятно, что сидящий на лавочке с отрешенным видом человек не кто иной, как Крохмаль. Валя Крохмаль! Тот самый, которого много лет назад он, Юрий Григорьевич, настраивал на победу.

А дело обстояло так. После 1958 года, когда в Швеции на чемпионате мира по футболу с явным преимуществом победила сборная Бразилии, выяснилось, что у бразильских футболистов, помимо обычного врача, есть еще и врач-психолог. Летом в Челябинске проходило командное первенство Урало-Сибирской зоны по легкой атлетике. «Юрий Григорьевич, вы известный врач-психолог. На вас вся надежда, — тоном, не терпящим возражения, сказал председатель облспорткомитета. — Возьмите шефство над спортсменами. У некоторых из них нервы ни к черту! А нам надо на зональных в Перми выступить достойно и попасть на всесоюзные в Одессу».

То, что не все спортсмены внушаемы, Юрий Григорьевич тогда при встрече не сказал, но к просьбе отнесся серьезно. Для психологической обработки он выбрал троих: прыгуна в высоту, метателя копья и бегуна на 100 метров. Быстро поняв, что для первых двух психологическая обработка ничего не даст, он сосредоточил внимание на бегуне. Им был тот самый Валя Крохмаль, который в данный момент смотрел на него сквозь толстые стекла очков и даже пытался улыбнуться.

А Юрий Григорьевич продолжал разглядывать Валентина. Вспомнился 1960 год и парень среднего роста, щуплый, но от природы спринтер. Да вот беда: сильно волновался и проваливал низкий старт. А это на стометровке главное. На тренировках все шло нормально, а вот как соревнования — так провал.

Психологическая обработка заняла немало времени, но у него получилось. Результат был! Валентин Крохмаль не только выиграл стометровку, но и последний этап в эстафете 4х100, внеся весомый вклад в победу сборной области.

…Юрий Григорьевич присел на лавочку рядом:

— Как поживаешь, Валя?