Тайный дневник Исабель

Далеко не один раз праздные дамочки и бессовестные хроникеры светской жизни критиковали твою матушку за то, что она стала использовать на организуемых ею празднествах нечто такое, что они считали проявлением экстравагантности и величайшей бестактности по отношению к гостям, — столы самообслуживания. Однако подобные упреки никогда не вызывали у великой герцогини даже малейших эмоций. Ты и сам знаешь, что хроники светской жизни ее лишь забавляли — а особенно те из них, в которых ее поливали грязью. Поэтому в этот вечер — как и во многие другие вечера — она распорядилась расставить по залу столы самообслуживания со всевозможными яствами, чтобы неутомимые танцоры могли при необходимости подкрепиться. Тем же, кого мучила жажда, официанты подносили напитки.

— В Брунштрихе кормят весьма неплохо. Вы уже обратили внимание на это кулинарное изобилие? — спросил Борис, обводя зал рукой. — Одно сокровище внутри другого. Эти Spitzbuben[28] никогда не надоедают. Я сделал уже ходок пятнадцать к столу. Вы их пробовали?

— Пока еще нет.

— Попробуйте. Да-да, попробуйте!

Борис с непринужденным видом запихнул одно из печений, которые он держал в руке, мне в рот — запихнул его туда едва ли не вместе с кончиками своих пальцев. Он был, видимо, человеком весьма импульсивным, для которого не имело никакого значения то, что в обществе существуют правила поведения, и одно из них, в частности, гласит: «Не кормите барышень с рук». Но, как бы то ни было, он обладал каким-то детским обаянием, и поэтому его поведение меня отнюдь не оскорбляло и не смущало, а, наоборот, забавляло.

— Оно очень вкусное, — кивнула я, изо всех сил стараясь, чтобы у меня не сыпались крошки изо рта.

— Magnifique![29] Я пойду возьму несколько штук для вас.

Пока он ходил за печеньем, я допила все до капли из своего бокала, чтобы помочь пережеванному мною печенью протиснуться сквозь мое горло.

— Я бывал в Испании. Очень красивая страна! Любезные люди, замечательные пейзажи, вкусная еда! И восхитительные женщины. Я ездил в Мадрид, видел много достопримечательностей. Там есть на что посмотреть — фонтан Сибелес, проспект Прадо, башня Хиральда…

— Да, но… башня Хиральда находится в Севилье.

— О-о, да! Севилья! Очень красивый город, очень! Но я там никогда не бывал.

Я, не удержавшись, рассмеялась. Борис же продолжал тараторить:

— Жаль, конечно, что я не бывал в тех местах. Однако у меня есть помощник, родом из Галисии. Он обучает меня испанскому. Толковый парень, но нудный и явно не красавец. Глаза не темные, кожа не смуглая, и вообще какой-то неказистый. Длинный и худой. А теперь расскажите мне что-нибудь вы. Мне нравится слышать прекрасный испанский язык. Пусть ваш красивый голос зазвучит в этом зале.

— Боюсь, что, если говорить начну я, мне, в конце концов, станет скучно.

— Да, но в противном случае скучно станет мне. Выпейте еще шампанского и расскажите мне, что испанка делает в Брунштрихе?

Я ему повиновалась. Ильянович показался мне забавным деспотом: он, наверное, всегда добивался от окружающих того, чего хотел. И у меня не было никаких сомнений по поводу того, что хотел услышать Борис из уст такой девушки, как я:

— Эта очень длинная, немного скучная и довольно банальная история, которая заканчивается приездом в Брунштрих бедной девушки из провинциального городишка, вынужденной в силу обстоятельств открывать для себя новый мир.

Ильянович улыбнулся и изобразил на своем лице отцовское сочувствие.

— Ну, и каким же вам кажется этот мир?

— Большим. Иногда я даже думаю, что он для меня уж слишком большой. А еще мне иногда кажется, что он безграничный.

— Знаете что? Незаурядной женщине для жизни необходимо не просто большое, а огромное пространство. Быть гражданином мира — это хорошо. Это дает нам возможность видеть за пределами той местности, где мы родились, и находить везде немножко нас самих. Вы — молодая, у вас есть целая жизнь для того, чтобы открывать для себя мир, чтобы делать его своим — без страха, без ограничений, без предрассудков… Алоис рассказывал мне о вашем интересе к другим культурам…

Когда он уже почти направил разговор в то русло, в которое я и сама хотела бы его направить, к нам подошел ты, вынудив моего собеседника умолкнуть на полуслове.

— Извините, что прерываю ваш разговор.

— А-а, voilà[30] — наш гостеприимный хозяин! Замечательный у вас получается праздник, юноша! (Только такой человек, как Ильянович, мог додуматься назвать великого герцога юношей» Я в тот момент подумала, что тебе это наверняка не понравилось.) Очень вкусное угощение. Но вот по вам мы тут не скучали.

— Мне это и так понятно. Я же, наоборот, по вам скучал.

— Это вполне логично: мы — две самые очаровательные особы на этом празднике.

— Безусловно, — согласился ты, улыбаясь одной из своих обворожительных улыбок. — Поэтому я и подошел сюда, чтобы пригласить одну из этих особ потанцевать.