Тайный дневник Лолиты

Он стал листать книгу дальше. Когда-то давным-давно он читал «Унесенных ветром». Книга в целом ему понравилась, а вот конец разочаровал. Хотя сейчас он уже не помнил, чем там все завершилось. Чтобы узнать это, он открыл последнюю страницу и…

Наткнулся на фотографию. Вынув ее из книги, Виктор принялся снимок рассматривать.

С ним явно было что-то не так. По всей видимости, фотограф не знал, как обращаться с аппаратурой, и неправильно ее настроил. Женщина, которую он снимал, получилась нечетко. Даже лица не разобрать. А вот люди на заднем плане вышли хорошо. Так хорошо, что Виктор узнал в одном из них Старикова.

– Как вы смеете? – услышал Виктор гневный голос Ксении. Оказалось, она вернулась из спальни и сейчас стояла в дверях. – Кто вам дал право рыться в моих вещах?

– Простите, я не собирался…

Она подошла и вырвала у него сначала фотографию, затем книгу.

– Просто хотел посмотреть, чем закончился роман… Читал когда-то, но забыл.

– Я подарила бы вам эту книгу, чтобы вы это узнали, да она библиотечная. Мне ее сдавать надо.

– Еще раз извините…

Ксения немного смягчилась:

– Рет Батлер ушел от Скарлет. Хеппи-энда не случилось.

– Вспомнил!

– Пойдемте на кухню, выпьем чаю.

Она первой вышла из комнаты, Виктор за ней.

Кухня оказалась большой. Даже Саврасову в ней было комфортно. И потолки в доме высокие – где-то два восемьдесят. Вот только, как и во всей квартире, в кухне ремонта не делали лет двадцать. А плиту, судя по всему, вообще ни разу не меняли. Виктор таких ушастых в реальной жизни даже не видел, только в старом советском кино.

Ксения поставила чайник и устало опустилась на стул.

– Утомились?

Она кивнула.

– А вы выпейте немного, – посоветовал Виктор. – Пару стопок коньячку.

– Из крепкого есть только водка, а ее я не смогу в себя запихнуть. Еще есть вино. Будете?

– Я – нет, спасибо. Лучше чаю.

Ксения не стала его уговаривать. А для себя из холодильника достала бутылку крымского портвейна, налила вино в фужер. Но пить не стала, пока не заварила Виктору чаю. К нему подала варенье и недорогие конфеты. В этом доме ничего не менялось!

– Могу я задать вам вопрос? – осторожно спросил Виктор. После того как его обвинили в том, что он роется в чужих вещах, он решил вести себя как паинька.

– Попробуйте.

– Вы уже обдумали планы на будущее?

– А что?

– Интересно.

– И только?

– Я мог бы предложить вам свою помощь, но вы вчера от нее отказались. Хотя мне не очень понятно почему.

– Я не принимаю помощи от посторонних.

– Гордость?

– Здравый смысл. За все рано или поздно приходится платить.

– Я могу вас трудоустроить и, поверьте, совершенно ничего не попрошу взамен. Хорошие специалисты мне всегда требуются, а у вас, как я узнал, отличное образование.

– За это спасибо, я подумаю.

– Так что там с планами?

– Из ресторана я уже уволилась. Работа ненормированная, а у меня маленький ребенок. Придется сидеть дома, пока не устрою Ваню в садик. Потом буду искать работу.

– На что жить намереваетесь?

– Сдам эту квартиру. Сама перееду в ту, где жила до… – Она запнулась. – До смерти мамы. Или наоборот. Еще не решила. Они одинаковые по планировке и… – Ксюша обвела глазами кухню и невесело добавила: – и запущенности.

– А почему раньше не сдавали, если жили в одной? Это же очень выгодно.

– Алексея Алексеевича не устроил ни один из потенциальных жильцов. Ему не нравились ни многодетные, ни одинокие – водить будут кого попало и пирушки устраивать. Приезжих он тоже исключал. А также тех, кто требовал сделать в квартире ремонт или хотя бы вычесть из квартплаты стоимость материалов. Но я была только рада тому, что наша квартира пустует и я могу туда наведываться, когда хочу. Особенно в последние годы. Алексей Алексеевич ничего не хотел в своей квартире делать. Это касается не только элементарного косметического ремонта. Он не желал менять плиту, трубы, ставить машину-автомат. Говорил, что руками и «Волной» все можно выстирать. Но когда я родила и получила декретные, то купила стиральную машину и поставила ее в своей квартире.

– Когда вступите в права наследства, одну из двух можно будет продать.

– Нет, пусть останется Ванечке. К тому же… У меня есть брат. Он инвалид с детства. Находится в специнтернате. Я хотела бы забрать его оттуда, когда встану на ноги.

Виктор слушал ее, попивая чай, и думал о том, что Ксения ни словом не обмолвилась о чем-то личном. Говорила только о работе, квартирах, сыне. Даже брата вспомнила. Но ни намека на то, что хочет наладить и свою судьбу. Не только вырастить сына и забрать ближайшего родственника из дома инвалидов, но и выйти замуж…

Не думает об этом или просто не желает говорить о таких вещах с посторонними?

Ксения расценила его молчание по-своему.

– Что-то я разболталась, – проговорила она виновато. – Извините, что загрузила вас. Это все вино…

И она, взяв фужер двумя руками, допила оставшийся на дне портвейн.