Тайный дневник врача Гитлера

8 декабря 1944 года

Арндт вызвал меня в 06.15.

Он сказал, что вчера на обед фюрер ел зелёный салат без каких-либо проблем. Это было в полдень. На ужин у него был ещё один зеленый салат. Он сразу сказал, что он ему не нравится. Три часа спустя у него начались боли в том же месте, что и раньше (в правой верхней части живота), а ещё через три часа они стали настолько сильными, что (06:00) он послал за мной.

Вчера днём у него был крупный скандал (вызванный ситуацией в воздушной войне и на земле – какой-то генерал-полковник не подчинился приказу).

Прямо сейчас он утверждает, что взваливает на свои плечи самое тяжёлое бремя за всю свою жизнь. Его нервы на пределе в связи с предстоящими событиями [контрнаступление в Арденнах] и постоянными воздушными налётами страха на немецкие города. В результате требуется совсем немного, чтобы вызвать эти спазмы. Он говорит, что по его собственному мнению, объективно с его желудочно-кишечным трактом всё в порядке, потому что у него никогда не было крови в стуле или рвоте. Испражнения раз в день, но они нормального цвета, не слабые и не очень сильные.

Я ушёл в 07:15 утра, убедившись, что уколы действуют. Фюрер сказал, что я должен подниматься наверх очень медленно, чтобы у меня не было никаких проблем с сердцем.

Когда я спросил фюрера, какие лекарства он принимает сейчас, чтобы я мог вводить их в рацион, он перечислил: по 1 столовой ложке галлестола 2 или 3 раза в день (сегодня он принимал только 2), немного киннейрина пару дней назад, когда он боялся простудиться, и вчера по 10 капель раствора кардиазола 2 раза подряд. Что касается питания, он ест овсяную кашу (я добавил, что он может есть её два раза в день) и каждый час проходит рекомендованные прогревания (с помощью грелок).

Я спросил, могу ли зайти ещё раз сегодня вечером, чтобы осмотреть его.

– Пошлю за вами, если буду плохо себя чувствовать, – заявил фюрер. – Но в остальном нет необходимости.

Затем я попрощался. Мог бы отметить, что в ночь с 7 на 8 декабря произошло внезапное падение давление, и в результате в течение полутора часов у меня были такие боли в сердце, что приходилось час за часом расхаживать по комнате. Эти атмосферные условия, должно быть, повлияли и на фюрера.