Тайный друг ее величества

– С чего ты взял, что у меня есть какой-то план? – так же негромко пробормотал Фундинул, внимательно осматривая вывернутую петлю.

– Ну а зачем ты меня сюда вызвал? Чтобы пирогом угостить?

– Папаша сказал – надо присмотреться, – вмешался Одигул, но осекся под взглядом Фундинула.

– Я надеялся, что здесь есть лошади… – вздохнул тот и принялся клещами вытаскивать сломанные четырехгранные гвозди.

Орк покосился на болтавших в стороне вердийцев. Те говорили на своем языке и понять, о чем именно, было невозможно.

– Лошади здесь есть, – сообщил Углук и перешел к второй створке. – Ну-ка, малой, придержи край…

Одигул без видимых усилий приподнял просевшую створку, и Углук сумел ухватиться за засовные скобы.

Сделав несколько шагов в сторону, он приставил к стене вторую створку, затем вернулся к Фундинулу и сказал:

– Крепкий у тебя наследник растет, не скажешь, что еще мальчишка.

– Моя порода, – довольно улыбнулся Фундинул, выворачивая последний гвоздь. Петля упала, гном подобрал ее и стал осматривать, она чуть скривилась, следовало поправить ее большим молотком, что был принесен в числе инструментов.

Положив петлю на один из валунов, которыми был вымощен тюремный двор, гном пару раз ударил по железу, поднял петлю и увидел, что она выпрямилась.

– Эх, какой мастер пропадает. – Он покачал головой и стал прилаживать исправленную петлю к столбу. – Вонючие башмаки местным дуракам чиню, а мог бы броши серебряные резать, камни золотом оправлять! Держи ее, Одигул, надо на место пришить…

Пока сын держал петлю, Фундинул подбирал в ящике подходящие гвозди.

– Ты с чего решил, что здесь лошади есть? – спросил он будто невзначай.

– Навоз в щелях меж булыжников свежий – сколько ни выметай, а если лошади тут, он не выводится.

– Они приехали и уехали, а навоз остался, – возразил Фундинул и, разогнувшись, взвесил на ладони острые четырехгранники.

– Ячмень тоже попадается, а справа в конце двора ворота широкие – конюшня там. А на бортике два седла лежат.

Гном вздохнул и, ничего не сказав, принялся забивать гвозди в старые отверстия. Наконец петля встала на место, гном отошел, оценивая работу, и сказал:

– Одного я не пойму, Углук, как же ты отсюда еще не сбежал, если и глаз у тебя наметан, и рука крепкая?

– Должно быть, он мало об этом думал, папаша, как и мы с тобой, когда в Капекслаа шли.

– Мы не от глупости сюда попали, – раздраженно одернул сына Фундинул. – Мы по собственной жадности!

– За двоих не говори, жадность только твоя была.

– Да я тебе… – Фундинул угрожающе шагнул к Одигулу, но тот быстро спрятался за орком.

Углук заулыбался, сын Фундинула ему нравился все больше.

– Смышленый парень растет, смелый и дерзкий – отличный боец будет!

Фундинул покосился на солдат и перешел к второму столбу.

– Типун тебе на язык, чудище зеленое, он будет мирным кузнецом и воевать не пойдет.

– Не пойдет, если папаша не подарит ему свой топор душегубский, – хихикнул орк и взялся за створку, чтобы повесить на обновленную петлю.

Одигул стал ему помогать. Фундинул со скрежетом выдернул закрученный гвоздь, затем вдруг стал прислушиваться.

– Ты чего? – спросил орк, заметив его странное поведение.

– Да почудилось…

– Чего почудилось?

– Будто голос его милости Каспара Фрая услышал.

Приладив на место створку, орк покачал ее, проверяя, как она ходит, потом со вздохом сказал:

– Его милости здесь делать нечего.

– Твоя правда, – согласился Фундинул и принялся выдергивать остальные гвозди.

Пока невольники работали, приведшие их солдаты обсуждали поведение дорфа Иппона, тот уехал на поиски колдуна Саламура якобы по велению самого конвендора.

– Должно, сгинет он, об этом Саламуре только плохое говорят, – сказал один солдат, почесывая в паху.

– Не сгинет, колдуны деньги любят, дашь ему серебра фунтов пять, он и отстанет. Я знаю, у меня тетка от колдуна откупалась.

– Ну и как?

– Вдовой осталась и сама в океан выходить стала, чтобы детишек кормить, а улов-то как отрезало. Муж ее исправным рыбаком считался, рыба его любила, без большого кошеля он никогда не возвращался, а тут – ну не идет рыба, хоть плачь.

– И чего тетка?

– Продала лодку, дом, отнесла серебро колдуну, а он сказал – мало принесла. А она ему – все продала, нету больше ничего, а он ей говорит: у тебя двое детей осталось – продай их. Она поплакала и продала за четыре рилли каждого. Отнесла деньги колдуну, он деньги принял и сказал: ну и утопись теперь.

– А она чего же? – спросил заинтригованный рассказом товарищ.

– Что она – пошла да и утопилась.

– Тьфу ты! – сплюнул товарищ. – Дурак ты.

Рассказчик засмеялся:

– А ты хотел сказку услышать? Нет, жизнь, она пострашнее будет.

Через полчаса вернулся сержант, он наведался к Урмасу, выпил пива на рыбьих кишках, и теперь от него на милю несло солдатским нужником.

– Ну что тут, заканчивают? – спросил он, выпучивая глаза, чтобы навести резкость.

– Да уж закончили, господин сержант, сухари жуют.

– Погоним-ка их назад, пусть идут на берегу работать.

– Как скажете, сержант, – ответил один из солдат, поднимаясь с крыльца. Идти на берег перед обедом никому не хотелось, но спорить с пьяным сержантом не следовало.