Тайный друг

— Спасибо, что заметил, — язвительно бросила Дарби.

— Я имею в виду, что вы лучше разбираетесь в косметике, чем, скажем, обычный патрульный, который может заглянуть в медицинский шкафчик или косметический набор Джудит Чен и что-нибудь проглядеть при этом. Этот образец может оказаться чем угодно, хотя бы кремом от прыщей с маскирующим эффектом.

— Поняла. Я привезу образцы сама.

— И еще одно. Быть может, у нас здесь два или больше образцов косметики, а это означает, что могут быть разные торговые марки и сорта. Так что вам, пожалуй, придется взять и образцы косметики, которой пользовалась Эмма Гейл. Если обеих девушек держали в одном месте, может статься, что Чен воспользовалась косметикой Гейл.

— Как ты собираешься идентифицировать неизвестный образец?

— Посмотрим, что можно сделать.

Таким способом Вудбери обычно давал понять, что ему нужно время, чтобы все хорошенько обдумать. Дарби уже знала, что он очень не любит, когда кто-нибудь стоит у него над душой и задает дурацкие вопросы.

— Я привезу тебе косметику, — пообещала она.

Дарби вернулась в свой офис и уже надевала куртку, когда ей позвонили из приемного отделения полицейского управления.

— Здесь женщина, которую зовут Тина Сандерс. Она хочет поговорить с вами, — доложил дежурный сержант.

Имя было Дарби незнакомо.

— Что ей нужно? — спросила она.

— Она говорит, что у вас есть сведения о ее пропавшей дочери Дженнифер. Я посоветовал ей обратиться в отдел розыска лиц, пропавших без вести, но она заявила, что детектив, с которым она беседовала, сказал, чтобы она разговаривала только с вами и ни с кем больше.

— Как зовут этого детектива?

— Подождите минутку. — До слуха Дарби донеслось приглушенное бормотание — это сержант разговаривал с посетительницей, а потом вернулся на линию. — Она не знает, как зовут того парня, но он сказал ей, что работает вместе с вами над делом Синклера. Это вам о чем-нибудь говорит?

— Направьте ее сюда, — распорядилась Дарби.

Глава 40

Тину Сандерс погубил остеопороз. На спине у нее торчал исчезающий под красной тканью жалкого плаща классический «вдовий горб».[19] Женщина согнулась чуть ли не пополам, наклонившись вперед, и ее костлявые, изуродованные пальцы судорожно сжимали резиновый набалдашник костыля. Волосы ее, накрученные на бигуди, небрежно прикрывал голубой шелковый шарф.

— Вы нашли Дженни?

— Нам будет удобнее разговаривать в конференц-зале, — сказала Дарби.

Тина Сандерс, тяжело опираясь на костыль, шаркающей походкой двинулась по коридору в своих ортопедических башмаках. Дарби придержала дверь. Она уже оставила сообщение на автоответчике сотового телефона Тима Брайсона и голосовой почте офиса с просьбой немедленно перезвонить.

Дарби помогла женщине опуститься в кресло. Волосы ее и одежда пропахли сигаретным дымом.

Дрожащей рукой Тина Сандерс потянулась к своей сумочке. Вынув оттуда сложенный вчетверо лист бумаги, она положила его на стол.

С глянцевой фотографии размером восемь с половиной на одиннадцать дюймов на Дарби смотрела светловолосая женщина с расчесанными на пробор волосами — та самая, снимок которой был прикреплен к полуразрушенной стене комнаты в «Синклере».

— Откуда у вас это фото, мисс Сандерс?

— Он оставил его в моем почтовом ящике.

— Кто «он»?

— Детектив, — ответила Тина Сандерс. — Он сказал мне, чтобы я пришла сюда и разыскала вас. Он сказал, вам известно, что случилось с Дженни.

— Как звали этого человека?

— Я не знаю. Что с Дженни? Вы нашли ее тело?

— Вы должны простить меня, мисс Сандерс, но я ничего не понимаю. Наберитесь терпения, прошу вас. — Дарби раскрыла блокнот. — Для начала расскажите мне, как к вам попала эта фотография.

Женщина с видимым усилием взяла себя в руки.

— Сегодня утром мне позвонили. Это был мужчина, он представился детективом из Бостона. Он сказал, что Дарби МакКормик из бостонской лаборатории судебной экспертизы установила, что случилось с моей дочерью. Я спросила у него, что он имеет в виду, и он ответил, чтобы я заглянула в свой почтовый ящик. Там я и нашла эту фотографию. А когда я вернулась к телефону, на линии его уже не было — он или отсоединился, или повесил трубку. Вот так все было. А теперь расскажите мне о Дженни. Что вы обнаружили?

— Где вы живете, мисс Сандерс?

— В Белхам-Хайтс.

Дарби выросла в Белхаме и хорошо знала район Хайтс — трехэтажные домишки, из окон которых открывался потрясающий вид на бельевые веревки, натянутые на крылечках, и крошечные задние дворики размером с почтовую марку, разделенные покосившимися и обвисшими проволочными оградами.

— И на этой фотографии изображена ваша дочь?

— Я повторяю вам это уже в который раз — должно быть, в шестой, не меньше.

Тина Сандерс вынула из сумочки пачку сигарет «Вирджиния слимз».

— Прошу прощения, мисс Сандерс, но здесь нельзя курить.

— Я просто хочу подержать это в руках.

Она перевернула пачку. Под целлофановую обертку было засунуто золотое распятие.

— Я двадцать шесть лет молилась о том, чтобы этот день наступил, — прошептала она дрогнувшим голосом. — И до сих пор не могу поверить, что это действительно происходит наяву.