Тайный фронт против второго фронта

Конечно, можно удивляться: неужели такие опытные и профессиональные политики, как Канарис, Бек (бывший начальник генштаба), Хассель (бывший посол), Папен (бывший рейхсканцлер), Попиц (бывший министр), могли предаваться таким антикоммунистическим утопиям и в 1943–1944 годах думали, что им удастся возродить в Восточной Европе «санитарный кордон», а Советский Союз вернуть в положение изолированной страны «вне Европы»? Действительно, эти утопии критиковались в кругу самих заговорщиков. Мы знаем о том, что в своем докладе Доновану Мольтке говорил о «провосточной группе». И в документах гестапо упоминается об этом: «Группа, которая пропагандировала восточное решение, то есть сотрудничество с Россией, без Запада или даже против него, была очень мала. В ходе приготовлений и подготовительных совещаний она еще больше теряла свое влияние. Ярким представителем восточной ориентации был, к примеру, профессор Рейхвейн, и он установил связь с одной прокоммунистической группой. Он говорил, что Россия — великая и мощная страна будущего, располагающая значительными сырьевыми и людскими ресурсами. Без России или против нее невозможно вести европейскую политику…» В докладе отмечалось, что вариант этой линии, так называемый «средний», предусматривал после успеха путча установление контакта и с Западом и с Москвой через бывшего посла в Москве графа Шуленбурга и его военного атташе Кёстринга. Однако наиболее распространенным было «западное решение», которое следователи гестапо изложили в таком виде: «Под решающим влиянием Бека и Гёрделера, которых намечали на посты имперского наместника и рейхсканцлера, сформулировалась с течением времени ярко выраженная западная ориентация, направленная против Востока…» Дальше цитировался вышеупомянутый меморандум «Цель»: «На Востоке не может быть и речи о плодотворном экономическом и политическом сотрудничестве с большевистской Россией».

И далее: «Эта политическая установка доходила до того, что Бек и Гёрделер начинали надеяться, что при дальнейшем возрастании русской мощи можно будет предпринять попытку заключить с Англией и Америкой союз против России. Гёрделер говорил: «Я думаю не о капитуляции, а о том, чтобы поставить все на карту, дабы удержать Англию от безумия, которое лишит Европу защиты перед лицом большевизма». Леттерхауз[92] говорил: «Мы надеялись, что при молчаливом согласии западных держав сможем усилить Восточный фронт и сдерживать вторжение… На мой взгляд, в качестве главной задачи нынешняя внешняя политика должна заинтересовать западные державы в борьбе против Москвы».

Иными словами: архиконсервативные идеи Бека — Гёрделера были как бы зеркальным отражением антисоветских настроений в США и Англии. И наоборот: Донован, Даллес и иже с ними искали в среде заговорщиков исполнителей своих внешнеполитических замыслов. Именно поэтому американские разведчики не ограничивались сбором информации, а направляли эту информацию в определенный политический канал. В марте и июне 1944 года представитель заговорщиков Адам Тротт цу Зольц посетил американского посланника в Швеции Джонсона и вел с ним долгие беседы, убеждая его в необходимости отказаться от требования безоговорочной капитуляции и разработать взаимоприемлемые условия капитуляции Германии.

В этой ситуации Даллес неоднократно направлял в Вашингтон, а также Эйзенхауэру доклады, в которых высказывался за «позитивные жесты». Эйзенхауэр и его начальник штаба генерал Бедэл Смит (будущий директор ЦРУ в 50-е годы) склонялись к поддержке этой идеи. Когда в апреле 1944 года Адам Тротт цу Зольц прибыл в Швейцарию и вел очередные переговоры с ближайшим сотрудником Даллеса Шульце-Геверницем, то выдвинул новый «аргумент», утверждая, что в Германии постоянно «растет влияние России» и Национального комитета «Свободная Германия», не последнюю роль здесь играет большое число советских военнопленных; Россия предлагает немецкому народу «поток конструктивных идей» на послевоенный период, а Западу «нечего предложить». Тротт разработал программу из 7 пунктов, которая должна была предотвратить «полевение масс».