Тайный фронт (сборник)

— Надеюсь, я вас правильно понял, — проговорил он, — и вы не намерены умышленно лишать нас возможности выполнить свой долг?

— Послушайте, инспектор, — ответил я с раздражением. — Давайте поговорим неофициально. Вам нужно допросить этого человека. Виновность его не установлена. Вызов его в Англию и предание суду не вернет жизни погибшей женщине. Не так давно мы потерпели серьезную неудачу в Голландии (я не могу вдаваться в подробности) и только сейчас восстановили в этой стране нашу сеть. У нас каждый человек на счету. А Рибек выполняет важное задание. Если он не виновен, все хорошо. Если же будет доказано, что он преступник… Пусть тогда он хоть что-нибудь сделает, чтобы загладить свою вину. Очень прошу вас понять меня.

— Вы, конечно, правы, — заметил инспектор, — но передо мной тоже стоят определенные задачи — найти и задержать Рибека. Именно так я намерен поступить.

— Ну что же, посмотрим, как будут развиваться события, — проговорил я. — Если ваше начальство уговорит моих начальников отдать приказ о вызове Рибека в Англию, я, конечно, подчинюсь. Но мне кажется, такого приказа не последует. Вам, скорее всего, придется ждать до конца войны.

Я оказался прав. Приказа о вызове Рибека я так и не получил. Но в то же время меня мучила одна мысль. Я вспомнил, как торопился Рибек отправиться на задание. Может быть, Рибек и был убийцей, но сейчас важнее оставить его в Голландии, чем держать под стражей в английской тюрьме.

Летом 1944 года, незадолго до высадки союзных войск в Нормандии, от Рибека вдруг перестали поступать донесения. Раньше Рибек был очень аккуратен и никогда не задерживал передачи собранной им информации более чем на неделю. Наши попытки выяснить через других агентов, что же произошло с Рибеком, результатов не дали.

Возможно, Рибек допустил какую-то ошибку, и немцы арестовали его. Могло быть и так: опасаясь ареста английской военной полицией за совершенное преступление, Рибек решил скрыться, пока английские войска еще не высадились в Европе. Неделя проходила за неделей, а новостей о Рибеке не было. Уголовное дело против него, по-видимому, все еще оставалось открытым, так как инспектор полиции не раз заходил ко мне и интересовался, когда можно будет вызвать Рибека в Англию.

Наконец я не выдержал и признался инспектору, что мы сами уже давно не имеем с Рибеком связи и не знаем, что с ним произошло.

В июле 1944 года я был назначен главой голландской контрразведывательной миссии при штабе верховного главнокомандующего союзными войсками и отправился на континент вслед за войсками. Утрехт был освобожден только в апреле 1945 года. Тогда-то я и воспользовался случаем, чтобы лично поговорить с дядей Рибека и узнать о судьбе его племянника.

Оказалось, что дядя Рибека был не менее нас удивлен неожиданным исчезновением своего племянника. Он рассказал мне, что Рибек вернулся в Утрехт около полутора лет назад. С большим трудом удалось устроить его официантом в офицерскую столовую. После работы Рибек часто подолгу не возвращался домой, и дядя начал подозревать, что племянник связан с движением Сопротивления и выполняет какое-то секретное задание. Тогда не было принято интересоваться делами людей, тем более, если речь шла о подрывной деятельности против немцев. И дядя не стал расспрашивать племянника.

Однажды вечером Рибек сказал дяде, что собирается встретиться с другом и вернется домой поздно. Кто этот друг, Рибек не сказал. Он ушел и больше не вернулся. Дядя был очень взволнован и считал, что с племянником случилось несчастье. Ведь если бы Рибек предполагал исчезнуть надолго, он наверняка сказал бы об этом. Если бы его схватили гестаповцы, то они, видимо, стали бы наводить о нем справки. Исчезновение Рибека так и осталось тайной.

Я поблагодарил дядю Рибека за информацию и пообещал сообщить ему, если мне удастся что-либо выяснить о его племяннике. В последующие несколько месяцев я часто задумывался над тем, что же могло случиться с Рибеком, и мне не раз в голову приходила мысль, что он скрывается от английского правосудия, так же как старался когда-то не попасть в лапы гестаповцев.

Загадка была разгадана уже после окончания войны. Однажды за чашкой кофе я беседовал со своим старым другом, который во время войны долгое время успешно руководил группой Сопротивления в районе Хилверсюма. Мы разговорились о том, как часто приходилось в военное время принимать решения экспромтом, не будучи уверенным в их правильности. Мой друг сказал тогда:

— Однажды я допустил серьезную ошибку из-за своей поспешности. Мы разоблачили предателя в своей группе, но он как-то узнал об этом и успел сбежать в Утрехт.

Название этого города заставило меня насторожиться, и я спросил:

— Что же произошло?

— Мы должны были быстро уничтожить этого предателя, — ответил мой друг. — Иначе он всех нас выдал бы гестаповцам. Это дело поручили одному из членов нашей группы, которого предатель не знал.

— Как же выглядел этот предатель? — поинтересовался я.

— Это был высокий широкоплечий человек, видимо, профессиональный боксер, со следами операции на лице.