Тайный код Конфуция

Он был блестящим знатоком именно жертвенных ритуалов, известных под названием ди. Впервые, как можно судить по хроникам, в качестве «мастера ритуалов» он приглашается на церемониал жертвоприношений в 517 г., когда ему едва исполняется 34 года. Это – явное свидетельство его посвященности, указание на то, что перед нами – не просто мелкий чиновник, но священнослужитель, прошедший специальную подготовку и наделенный магическими знаниями. Тогда исполнялся ритуал жертвоприношений и поклонениями духа в присутствии Сян-гуна, правителя царства Лу. Основное количество людей, исполняющих ритуальный танцы, были специально приглашены из известного аристократического рода Цзи, из семьи Цзи Пинцзы, который, вероятно, и был хранителем этих техник [13, 51,17а]. Но, как оказалось, то ли случайно, то ли намеренно была допущена, на первый взгляд, небольшая неточность в исполнении ритуала. Танцоры построились в восемь рядов, что обычно полагалось при исполнении танцев перед Сыном Неба, то есть правителем всей страны. А перед правителем царства надо было строиться лишь в шесть рядов. Род Цзи, стараясь польстить правителю царства, исполняет перед ним ритуал, достойный лишь одного Сын Неба! Этим хаосом в ритуалах, этим смешением сущностей и сакральных сил Конфуций страшно возмущен: «Восемь рядов танцуют в храме. Если такое можно вытерпеть, то чего же вытерпеть нельзя?» (III, 1). И Конфуций не боится показать свое недовольство – причем, в том числе, и недовольство правителем, ведь тот принял ритуал, который ему по чину не предназначался.

Он трепетен в строжайшем следовании самым, казалось бы, малым тонкостям ритуала. Он имел способность, присущую медиумам, ярко переживать весь ход ритуала, особенно ритуалов жертвоприношений, когда священнослужитель непосредственно вступает в контакт с духами. Он «совершал жертвоприношение предкам, будто они были живые. Когда же свершал жертвоприношение духам, то вел себя так, будто они были рядом» (III, 12).

Храм на священной горе Тайшань в провинции Шаньдун, где совершал поклонения Конфуций: «Стоит ли предполагать, что гора Тайшань будет страдать…»?

Порою он кажется невыносим в своих требованиях соблюдать все тонкости ритуала, и не случайно оказывается часто гоним, не понят и как был «излишен» в ту эпоху, когда правителей больше занимают выгодные политические союзы, нежели ритуальная казуистика. Ему пытаются противоречить даже свои же ученики, стремясь избежать слишком уж сложных ритуалов, которые кажутся им слишком архаичными. Так, его ученик Цзы Гун хочет отменить обряд регулярного жертвоприношения барана, исполняемый в первый день месяца. В древности после прохождение весеннего равноденствия, правитель рассылал своим правителям областей календарь с обозначением первых чисел каждого месяца наступающего года. И именно в первые числа каждого месяца и следовало приносить жертву. Но Конфуций не может позволить такого святотатства и насмешливо говорит нерадивому ученику: «Ты любишь этого барана, а я всё же люблю ритуал» (III, 17).

Магическая роль Конфуций ярко видна в его придирчивости к точности ритуала жертвоприношений. Конфуций как-то узнает, что некий дафу – один из высших сановников (обычно правитель области) обирается совершить жертвоприношение на горе Тайшань – самой священной вершине Китая, где издревле располагались жертвенные капища. Это место, где земля соприкасается Небом, где духи спускаются на землю, и лишь правитель страны имел право совершать там обряд жертвоприношения духам.

Дафу не имеет священного права делать этого, его энергетики недостаточно, чтобы соприкоснуться с самыми сильными духами. И Конфуций обращается к своему ученику Жань Ю с вопросом: «Можешь ли ты помещать ему?». «Не могу», – отвечает Жань Ю.

Тогда Конфуций замечает: «Стоило ли предполагать, что гора Тайшань будет страдать от этого так же, как Линь Фан (человек, который спрашивал у Конфуция о ритуалах, проявив при этом немалое беспокойство и озабоченность – А.М.)» – он уверен, что незаконное жертвоприношение будет отторгнуто Небом (III, 6).

Во многих эпизодах он выступает не просто как знаток ритуалов, но как посвященный священнослужитель. Более того, именно ему поручают совершать жертвоприношений или готовить их, что являлось функцией лишь священнослужителей высшего ранга. Например, известно, что «при жертвоприношениях в храме предков Конфуций не допускал, чтобы жертвенное мясо главного животного оставалось на второй день.

Жертвенное мясо других животных не должно было лежать более трех дней. Если оно пролежало три дня, то он его не ел (X, 9). Примечательно, что Конфуций может есть мясо жертвенного животного. Такое разделение пищи с духами – исключительно прерогатива высшего жреца, поскольку в этом момент он становиться «единотелесен» с духами предков. К тому же он выступает как распорядитель многих церемоний жертвоприношений и даже смотрит за тем, сколько должно храниться жертвенное мясо.