Тайный Король: Карл Мария Вилигут

Всякий, кто хоть в малой мере может судить о Листе, или обладает хоть каким–то понятием о человечестве, ясно понимает, что Лист не потакал никаким мистификациям, но действительно обладал унаследованной визионерской памятью, из которой и черпал информацию, в особенности в период временной слепоты. В своей переписке Лист и сам говорит, что клан Тарнхари приблизился к нему лишь потому, что он пришёл к этому знанию, основанному на унаследованной памяти. Если бы Лист не умер в 1919 году, ему наверняка было бы что сказать этому легкомысленному Густафсону пятнадцать лет спустя. Если бы Густафсон потрудился быть более осведомлённым, ему стало бы ясно, что Лист никак не мог «ошибаться», особенно в отношении вотанизма, поскольку рассказывал о нескольких кланах, возможно повлиявших на него, но очевидно, что только вотанистские открытия были подтверждены кланом Лёйтерера. Но Густафсон был к(х?)ристианином… и для него не составило труда оклеветать вотаниста, особенно если понимать, что религии спасения существуют лишь потому, что их последователи не могут или не хотят увидеть логическое завершение плана развития, потому что, сделав так, они уже не останутся последователями религии спасения. Более того, самообман — предпосылка для религии спасения, не важно, какой именно. Не удивительно, что говоря о Листе, Густафсон не доводит рассуждения до их логического завершения.

Кроме того, не только глупо, но и показательно, что некий примкнувший позднее последователь, в важнейших фундаментальных вопросах полагающийся на труды великого учителя, говорит об «ошибке» своего наставника.

И главным образом, упускается из виду тот факт, что Лист в своих работах провозглашает божественный образ Вотана в космологических описаниях, например в «Тайне рун», «Религии ариогерманцев» и в «Письменности ариогерманцев», а также исчерпывающее и фундаментальное значение этого образа в германской космологии и теогонии. Более того, в других своих более повествовательных или поэтических работах он постоянно указывает на сущностную связь Водана с миром чувств германской души — о чём позже говорил и Мартин Нинк, видевший в Вотане первоначальный образ самого германского человечества[64] (психологическое соответствие характеристик Вотана и германского народа — также и наиболее впечатляющий контраргумент против всех «Кюммер–германцев», то есть, последователей Бернхарда Кюммера и пр., придерживающихся мнения, что Вотан — «заимствованное» божество, пришедшее в Германию в позднейшие времена).

В работах Листа нет ни тени сомнений касательно значения Вотана в космической сфере германской религии. Его уверенность решительно противоречит традиции Вилигутов, рассматривающей вотанизм как религиозность, подлежащую осуждению, противостоящую их «ирминической вере», кристианству.

Если Лист не только изучал эти вопросы в традиции Вилигута, но и якобы сделал их частью выводов собственных исследований, то совершенно непонятно, почему Лист нигде ни в малейшей степени не упоминает о традиции Вилигута, тем более о «плане Кристуры»! На самом деле, как можно допускать возможность какого–либо сотрудничества Листа с Вилигутом, если последний был категоричным противником вотанизма?

Всё же, из сочинений, не включённых в обсуждаемую здесь книгу Мунда, а также, разумеется, из признания Вилигутом двух религиозных форм, известно, что Вилигут при всём неодобрении считал вотанизм необходимой частью германской религии, и в таком контексте можно предположить некоторое его сотрудничество с вотанистом Гвидо фон Листом. Но это не объясняет того, почему в своих работах и во всей своей космологии Лист совершенно игнорирует весомую традицию Вилигутов, строящуюся вокруг плана Кристуры, особенно, если, как считается, он сам использовал фрагменты этой традиции. Само собой, вероятно, что будучи вотанистом, Лист не слишком ценил традиции Кристуры, так же как и вотанизм не был в почёте у Вилигута.

В противоположность вотанической космологии, полностью самостоятельной и гносеологически завершённой в том виде, в каком нам оставил её Лист, план Кристуры действует как троянский конь в стенах религии вотанизма. Стены её означают не ограниченность, препятствующую дальнейшему воплощению, но скорее законченность, не требующую дальнейшего приращения. В любом случае, огрехи обнаруживаются и в доступных фрагментах традиций учеников Вилигута, когда они описывают вотанизм лишь в контексте исторических, временных событий, с привязкой к ключевым личностям человеческой истории — в то время как значение Вотана как всеотца и космического Бога Творения, ясно выраженное в космологии Листа и в широко известной германской мифологии, совершенно не упоминается традицией Вилигута!