Тайный крестовый поход (ЛП)

— Я защищаю цитадель, Альтаир, — отозвался Аббас, — и буду защищать до последнего человека. Ты поступил бы так же.

— Я бы защищал Орден, — огрызнулся Альтаир. — А ты вместо этого уничтожил все, за что мы боролись. Ты принес мою жену и моего сына в жертву на алтарь своей злобы, своего нежелания принимать правду.

— Ты о моем отце? Ты солгал про него.

— Тогда почему мы сейчас здесь? Не в этом ли источник твоей ненависти, которая годами отравляла всех нас?

Аббаса затрясло, костяшки пальцев, вцепившихся в балюстраду балкона, побелели.

— Мой отец ушел из Ордена, — прошипел он. — Он никогда не покончил бы с собой.

— Он сделал это, Аббас. Убил себя кинжалом, который ты прячешь в складках своих одежд. Убил, потому что у него было больше чести, чем у тебя, и потому что его бы не пожалели, как все будут жалеть тебя, пока ты будешь гнить в подземелье крепости.

— Никогда! — закричал Аббас и указал на Альтаира дрожащим пальцем. — Ты утверждаешь, что вернешь Орден, не жертвуя ассассинами? Проверим! Убить его!

Его сторонники кинулись вперед, и тут…

Эхо от взрыва разнеслось по залу, заставив замолчать всех — толпу во дворе, ассассинов и преданных Аббасу людей. Все пораженно смотрели на Альтаира, указывающего на Аббаса рукой, словно старый ассассин пытался привести в действие скрытый клинок, но вместо клинка на запястье виднелась струйка дыма.

С лестницы донесся короткий сдавленный крик. На глазах у всех Аббас посмотрел на свою грудь, на которой медленно расползалось пятно крови. Глаза его были широко раскрыты, он беззвучно шевелил губами, пытаясь что-то сказать.

Его сторонники замерли, открыв рты. Альтаир указал рукой на них, и они увидели механизм у него на запястье.

У Альтаира была возможность выстрелить только один раз, но этого никто не знал. Никто прежде не видел такого оружия. Лишь немногие знали о его существовании. Поэтому когда оно повернулось в сторону сторонников Аббаса, те съежились и медленно положили на землю мечи. Потом они с поднятыми в знак капитуляции руками прошли мимо Альтаира во двор. Аббас покачнулся, упал, кубарем скатившись по лестнице.

Альтаир присел рядом с ним, Аббас тяжело дышал. Одна его рука вывернулась под неестественным углом, переломившись при падении, а одежда промокла от крови. Время его истекало.

— Хочешь, чтобы я извинился перед тобой? — спросил он у Альтаира и улыбнулся. Альтаиру показалось, что он похож на скелет. — За убийство твоей жены и сына?

— Аббас, хотя бы на пороге смерти оставь свою злобу.

Аббас коротко фыркнул.

— Ты даже сейчас пытаешься быть благородным, — он приподнял голову. — Ты ударил меня первым. Я убил твою семью уже после того, как ты ранил меня своей ложью.

— Я не лгал, — спокойно отозвался Альтаир. — Неужели все эти годы ты не усомнился в этом?

Аббас вздрогнул и зажмурился от боли, потом сказал:

— Ты когда-нибудь думал, существует ли загробная жизнь, Альтаир? Скоро я это узнаю. И если она есть, я встречусь там с отцом, а когда придет время, мы будем тебя ждать. И потом… потом сомнений не останется.

Он закашлялся, в горле у него заклокотало, у рта появились кровавые пузыри. Альтаир заглянул ему в глаза и увидел там не лучшего друга детства, а мальчишку-сироту, которого когда-то знал. Он увидел лишь запутавшегося человека, который так много у него отнял.

Когда Аббас умер, Альтаир понял, что не испытывает к нему ни ненависти, ни жалости. Он не чувствовал ничего, кроме облегчения от того, что Аббаса больше нет.

* * *

Через два дня в деревню приехал Фахад в сопровождении семи всадников. Альтаир вместе с отрядом ассассинов встретил его у ворот.

Всадники остановились на краю рыночной площади напротив отряда. Ассассины, одетые в белые одежды, стояли, скрестив на груди руки, некоторые из них красноречиво держались за рукояти мечей и луки.

— Значит, это правда — великий Альтаир ибн Ла'Ахад вернулся в Масиаф, — устало произнес Фахад.

Альтаир кивнул. Да.

Фахад покивал в ответ, словно размышляя.

— У меня было соглашение с твоим предшественником, — наконец сообщил он. — Я заплатил немалые деньги за возможность войти в Масиаф.

— Ты сюда и вошел, — доброжелательно согласился Альтаир.

Тень улыбки скользнула по лицу Фахада.

— Да, — снова кивнул он и наклонился. — Тогда кто из вас это сделал? — его взгляд пробежался по ассассинам.

— У тебя нет никого, кто бы мог определить убийцу твоего сына? — удивился Альтаир. — Неужели он не сказал, кто это сделал?

— Хотел, — печально вздохнул Фахад. — Но мать моего сына выцарапала ему глаза.

— Он был подонком, — ответил Альтаир. — Можешь утешиться тем, что он плохо защищал твоего сына, вернее, предал его, как только тот умер. Оказавшись один против двух стариков, он убежал, поджав хвост.

Фахад нахмурился.

— Так это ты?

Альтаир кивнул.

— Собаке собачья смерть, Фахад. Твой сын испытывал наслаждение, причиняя боль.

— Он унаследовал это от матери.

— Ясно.

— Она настаивает, чтобы мы отомстили за него.

— Тогда хватит болтать, — отрезал Альтаир. — Если ты хочешь попытаться прямо сейчас, я жду твою армию.

Фахад настороженно посмотрел на него.