Тайный любовник

– Что, уже уходишь, Джек? – удивился Джек. Чем больше он пил, тем розовее становились его впалые щеки и тем здоровее он выглядел.

– Ухожу. Не засиживайся долго, – небрежно бросил Коннор, тронув его за плечо. – Слишком здесь накурено, а это вредно твоим легким.

– Ты прав. Только допью последнюю кружку и тоже уйду, – пообещал Джек, но Коннор знал, что брат будет сидеть до тех пор, пока трактирщик не закроет свое заведение.

– Куда это ты собрался так рано? – захотел узнать Трэнтер.

Коннор бросил на стол шиллинг.

– Появилось настроение почитать хорошую книгу.

Джек фыркнул.

– Можно было заранее догадаться. Даже один вечер не можешь посидеть спокойно, ничего не делая. Положение хуже, чем я думал! Смотри, зрение испортишь!

Коннор уже в дверях обернулся.

– Сдается мне, что не стоит упускать такой шанс, – многозначительно бросил он и вышел в темноту.

* * *

– «Люби я вас меньше, я только бы и говорил вам о своей любви. Но вы знаете меня. Никогда я не говорил ничего, кроме правды. Я укорял вас, читал наставления, и вы относились к упрекам моим и назиданиям снисходительно, как не смогла бы никакая другая женщина в Англии. Будьте терпимы и к тому, что я скажу вам сейчас, дорогая Эмма. Я, возможно, не сумею найти красивых слов, но не сомневайтесь в моей искренности. Видит бог, я был не слишком романтичен в проявлении своей любви. Но вы понимаете меня. Да, вы видите и понимаете те чувства, которые я питаю к вам, – и ответите взаимностью, если сможете. А пока я прошу лишь об одном – хоть однажды услышать ваш голос».

Софи взглянула поверх книги на своих слушательниц. Двенадцать женщин устремили на нее полные ожидания глаза; по их лицам блуждала мечтательная улыбка. Объяснения были не нужны: прочитав несколько сот страниц, на что ушло пять пятничных вечеров, они наконец подошли к самому главному и прекрасному моменту в романе: исполнению (конечно, фигурально выражаясь) заветных чаяний двух нежно любящих сердец, Эммы Вудхаус и мистера Найтли. Глаза женщин, сидевших на длинных скамьях в молитвенном зале дома викария, затуманились: дамы явственно представляли себе любовную сцену, о которой им читала Софи. Большего эффекта она не могла желать. Софи тайком облегченно вздохнула, хотя «Эмма» была одним из ее любимых романов, поначалу она несколько опасалась, что дамы Уикерли не вполне одобрят гордую и довольно своенравную героиню.

Софи вернулась к книге.

– «Она прекрасно понимала, как следует вести себя, но осуществить это было нелегко. Она откликнулась на его мольбу и заговорила. Что же она сказала? Конечно, то, что и должна была сказать настоящая леди. Она сказала достаточно, чтобы дать понять: нет оснований отчаиваться, и вдохновила его на то, чтобы он больше говорил сам».

Негромкий шум в другом конце зала отвлек ее. Она оторвалась от книги и увидела, что слушательницы, повернув головы, смотрят на мужчину, который, бормоча извинения, старается перешагнуть через колени Сьюзен Хэтч, чтобы пробраться к свободному месту в середине последней скамьи.

– Мистер Пендарвис! – после секундного замешательства обрела дар речи Софи. – Вы знали… знаете, что у нас…

– Разве у вас не чтения? – Лицо его выражало вежливый интерес.

– Да, но… мы читаем «Эмму» Джейн Остин, – объяснила она, к своему ужасу чувствуя, что краснеет. – И потом, нам осталось дочитать всего несколько страниц.

– «Эмму»? Какое совпадение: я обожаю эту книгу, особенно ее последние страницы.

– Неужели? – Софи подозрительно прищурилась, не обращая внимания на раздавшееся хихиканье. – И чем же кончается роман?

Секунду помолчав, мистер Пендарвис поднял палец и назидательно произнес:

– Они поженились и жили долго и счастливо, а потом умерли в один день.

Кора Суон, дочь кузнеца, прыснула в платочек, за нею Хлоя, ее сестра. Мистер Пендарвис послал им обаятельную улыбку, и они, припав плечом друг к дружке, дали волю безудержному смеху. Он, уже сидя на скамье, скрестил руки и вежливо глядел на хмурую Софи, выжидательно подняв брови.

Она в смятении оглядела зал. Женщины с интересом переводили взгляд с мистера Пендарвиса на нее. Как ей хотелось приказать ему выйти, но, если она это сделает, любопытство дам перерастет в уверенность, что между ними что-то есть.

Она в ловушке.

Сделав над собой усилие, она откашлялась, нашла место, где остановилась, и продолжила чтение. Но чувство неловкости испортило ей все удовольствие от прелестного описания сентиментальной финальной сцены. Что еще хуже, она поймала себя на том, что спотыкается, глотает слова, пропускает целые строки – и это она, чье чтение славилось прекрасной дикцией и прочувствованностью! С трудом добравшись до конца, перевернув последнюю страницу и прочитав восхитительный заключительный абзац, она ощутила такую усталость, будто взобралась на высокую гору.

Но, взглянув еще раз на своих слушательниц и увидев мечтательное выражение в их глазах, улыбку, блуждающую на довольных лицах, она воспрянула духом.