Тайный мессия

Ахмед, сидя у клетки, начал копать землю, потом протянул руку в клетку, снова начал копать и опять протянул в клетку руку, покрытую влажной землей. Сняв рубашку, он просунул ее через бамбуковую решетку и укрыл ею Аджию. И снова выкопал чистую землю, но на этот раз прижал к ней ладони, а потом провел ими по лбу. Левой рукой вытер тыльную ладонь правой, а после – наоборот.

– Ты знаешь, что он делает? – спросила я Джесса.

– Совершает таяммум – очищение без воды.

– Но зачем?

– Готовится к молитве.

И верно, Ахмед начал делать движения, которые я видела по телевизору у молящихся арабов в мечетях.

– Мне жаль это говорить, но у него очень странный способ молиться.

Джесс обнял меня.

– Все молитвы угодны богу. Ахмед отверг насилие джихада ради истинного внутреннего джихада.

Ахмед закончил молиться и потянулся к Аджии. Она взяла его за руку. Некоторое время они шептались. Потом ее голос раздался в ночи: она смело пела какую-то песню, которую я никогда не слыхала.

– Что она поет? – спросила я.

– Это называется таараб. В песне говорится: «Как я томлюсь по милым словам, которыми мы обменивались раньше, по делам, которые мы раньше делили и которые я не осмеливаюсь упоминать, по великому потрясению, которое я прежде никогда не испытывала».

Ахмед что-то ей прошептал. Песня стала другой, и Джесс перевел:

– «Мне безразлично, что меня обвиняют за любовь к тебе, что бы ни случилось, ты – выбор моего сердца. Я заклеймена злыми обвинениями, но мне это безразлично…»

Ее голос оборвался, перейдя в тихие всхлипывания.

– Мы можем поспать, – сказал Джесс. – Нынче ночью ничего больше не произойдет.

Он ошибался. Здесь происходила любовь.

– Ты можешь сказать, чем все закончится? – спросила я, когда мы двинулись обратно к владениям Бабу.

И снова Джесс улыбнулся улыбкой, означавшей: «Ты сама знаешь ответ».

– Да, могу. Каждый пожнет то, что посеял, как эта девушка.

Глава 31

Появившись рано утром в общей столовой, Феликс прошелся по белой просторной комнате, где было множество предметов африканского искусства. Он снова пытался связаться с Ариэль по мобильному и дать ей знать, что он в Дар-эс-Саламе, в отеле «Устричная бухта». Феликс настоял на том, чтобы Аделина, измученная беспокойством, осталась дома.

Остановившись перед книгой регистрации, он потрясенно увидел подпись Ариэли. Поскольку на кредитке у нее было немного денег, непонятно было, как же она заплатила за номер. Отель больше смахивал на музей, чем на гостиницу, и наверняка был очень дорогим. Дочь расписалась в книге сразу вслед за человеком по имени Зак Данлоп. Имя казалось знакомым, хотя, как Феликс ни старался, он не смог вспомнить, где его слышал. То, что Ариэль, возможно, путешествовала с незнакомым человеком, очень обеспокоило его.

Он остановился перед поразительной фотографией африканской девочки, грациозно удерживающей на голове тыквенную бутыль. Это напомнило ему о ноше, которую несла Ариэль. Как ужасно он ее подвел! Его дорогая, милая Ариэль была беременна, ее исключат из Чоата, она пропутешествовала через полмира одна, ее жизнь рухнула. Как он мог так ужасно ее подвести?

Минувшей ночью, не в силах уснуть, Феликс засиделся в гостиной под великолепной картиной с красивыми белыми быками. Чтобы иметь ясную голову, если Ариэль снова позвонит, он по рекомендации бармена пил «Стоуни Тангавизи». Это был самый крепкий имбирный эль, который он когда-либо пробовал, и Феликс немедленно увлекся приятным жжением, которое напиток вызывал во рту и в носу. Пока он гадал, продается ли этот эль в Штатах, в комнату вошли трое мужчин и поздоровались.

Двое из них были чернокожими, один – белым, и они представляли собой странное трио. Чернокожий повыше и покрупнее явно был африканцем, второй смахивал на выпускника, только что покинувшего кампус Лиги Плюща. Загар белого человека казался постоянным, как будто тот всю жизнь провел под африканским солнцем. Когда белый заказал пиво «Карлинг блэк лэйбл», Феликс по его акценту решил, что он из Южной Африки. Феликса впечатлило, что африканцу подали «Спречер мбеге» – танзанийское банановое пиво. Он прочитал об этом напитке во время перелета и решил, что его будет трудно достать, но нет – вот оно, с попугаями на этикетке. Американец заказал пиво «Гиннес», как будто сидел в пабе «Грифон» в Йеле, и, конечно же, в «Устричной бухте» оно тоже нашлось.

Мужчины подняли бокалы, пожелав здоровья сперва друг другу, потом Феликсу, и перешли в более уединенный уголок. Фабини уже собрался уходить, когда услышал, как один из них упомянул Удугу. Он хотел бы объявить, что направляется туда, но что-то в лицах троих собеседников его остановило. Промолчав, он заказал еще один эль «Тангавизи» и, притворяясь, будто читает книгу, очень постарался подслушать их разговор.