Тайный наследник Дона (ЛП)

— Я знаю, и я собираюсь дать ему именно то, что он хочет.

Маркус вздохнул.

— Это ловушка. Ты не можешь просто так в нее попасть.

Я игнорирую беспокойство брата.

— Я подготовлю оружие. Забери меня через тридцать минут. Данте и остальные ребята могут незаметно проследить за нами.

Я обещал сыну, что к утру привезу его маму домой, и я собираюсь это сделать.

ГЛАВА 21

ДОМИНИК

Пока я добираюсь до порта, небо заволакивают темные тучи. Здесь холодно, и сильный ветер шепчет мне в уши гимны смерти, проносясь мимо.

Со мной Маркус, остальные мужчины — их около девяноста — присоединятся к нам через несколько минут. Кирилл не пытался умерить пыл ни одной из камер видеонаблюдения, и это может означать только одно: он ждал моего прихода.

Он знал, что я попадусь в его ловушку.

Но чего он не знает, так это того, что сегодня ночью он сам попадет в свою паутину.

— Ты готов?

Маркус кивает.

— А ты?

Я киваю.

Мы обыскиваем склады, пока не находим один, в котором горит свет.

— Это, должно быть, тот самый, — говорит Маркус.

— Так и есть.

Мы крадемся к складу, но как раз в тот момент, когда мы собираемся войти, из темноты появляются два телохранителя. Я достаю из кобуры пистолет, и мне требуется всего две пули, чтобы положить конец их жизни.

Маркус улыбается.

— Отличный выстрел, брат. Ты не потерял хватку.

— Как будто я мог бы, — мрачно отвечаю я.

Кирилл и Федерико сидят напротив входа, когда мы входим в склад, их окружают телохранители, около пятидесяти человек, все вооружены и готовы расправиться с двумя мужчинами.

Киски!

Я осматриваю комнату в поисках Елены, но нигде ее не вижу.

— Где она, блядь, находится?

— Полегче, парень, — говорит Кирилл, его голос хриплый, с густым русским акцентом и высокомерием, которое он носит как плохо подогнанную броню. — Только попробуй нагадить мне, и сучка сдохнет.

Мое терпение теперь в запасе. Клянусь Богом, никто не уйдет отсюда живым, если Елене будет причинен хоть какой-то вред.

— Чего ты хочешь?

Злая улыбка морщит его лицо.

— Отдай им свое оружие. Никаких фокусов. Эта сучка теряет по пальцу с каждым твоим глупым движением.

Я снимаю свои пистолеты, все пять, пристегнутые к груди, заднему карману и ногам, а затем бросаю их на пол. Маркус делает то же самое, и мы поднимаем руки над головой, пока один из его людей обыскивает нас.

Когда он заканчивает, то кивает Кириллу.

— На них ничего нет.

Кирилл снова кивает, и пронзительная боль пронзает мою голову, опуская меня на одно колено. В ушах звенит, зрение затуманивается, но я не позволяю себе погрузиться во тьму, вцепившуюся в меня холодными руками.

Я не могу. Сначала я должен спасти Елену.

— Могущественный Доминик Романо, — говорит Кирилл. Он подходит ко мне и огибает меня, его лицо кривится в улыбке. — Ты шел к своей гибели в одиночку и ради чего? Из-за куска пизды? Жаль, что ты так рано потерял отца. Тебе еще предстояло многому научиться.

Ярость закипает во мне, но я приберегаю все силы, чтобы напасть на него, когда представится возможность.

— Ты не будешь так разговаривать с моим братом, — рычит Маркус рядом со мной.

Кирилл улыбается.

— Вы, братья, просто мускулы без мозгов. Оглянитесь вокруг, что вы видите?

— Стариков, которых я бы избил до полусмерти, если бы не костюмированные дураки, защищающие вас обоих, — возражает Маркус. Кирилл подает сигнал одному из своих телохранителей, тот делает шаг вперед и бьет Маркуса пистолетом в живот.

Мой брат застонал рядом со мной, схватился за живот и улыбнулся.

— Это лучшее, что у тебя есть?

— Нет, вообще-то. — Кирилл возвращает свое внимание ко мне. — Но, к сожалению, ты не гвоздь сегодняшнего шоу, мальчик. Это твой брат.

Собравшись с силами, я поднимаюсь на ноги.

— Чего ты от меня хочешь?

— Хороший вопрос. — Кирилл держит руки за спиной, его живот выпячивается вперед. — Ты осмелился бросить мне вызов, когда вернулся в Нью-Йорк и заявил, что город будет твоим. Ты, должно быть, забыл, что этот город принадлежит мне. Не тебе и не твоему ублюдочному отцу.

— Так вот почему ты убил моего отца?

Он хихикает как сумасшедший.

— Твой отец получил то, что должен был получить. Он должен был знать, что наживет себе врагов, когда решил стать богом Нью-Йорка.

Я сжимаю челюсти, пытаясь сдержать дрожь в голосе:

— Так ты убил его?

— Разве это проблема, если я это сделал? Ты знаешь, как это делается, парень. Это мафия, слабейших уничтожают. Как и тебя скоро.

Я задыхаюсь от гнева, который пытаюсь сдержать. Потом она прорывается сквозь меня, и я больше не могу сдерживаться. Я с рыком бросаюсь на Кирилла, вбивая кулаки во все его части, которые только могу найти. К счастью, мои люди подоспели как раз вовремя, и началась перестрелка. Звон выстрелов и запах пороха в воздухе еще больше разжигают мой гнев.

Когда мне удается сдержаться, я перестаю бить Кирилла и крепко хватаю его за челюсть.

— Где Елена?

Смех старика — это образ глупости и боли. Он хнычет и издает звук маньяка, который я презираю.

— Где она?

— Ты никогда ее не найдешь. Эта сука, скорее всего, где-то сдохла. — Я стону и еще несколько раз бью его кулаком в челюсть, пока не выбиваю из него сознание.