Тайный оракул

И, конечно, я увидел ее – другую любовь моей жизни. Увидел, как ее чудесная кожа превращается в кору, волосы – в зеленые листья, а глаза – в застывшие озерца сока.

Такой болью отозвались эти воспоминания, что я бы даже принял за избавление от муки опускающийся на меня сияющий чумной туман.

Но моя новая, смертная, сущность воспротивилась этому. Я еще слишком молод, чтобы умирать! У меня еще не было первого поцелуя! (Да, в моем божественном каталоге бывших красивых людей побольше, чем в списке гостей на вечеринке у Ким Кардашьян, но все они были сейчас не в счет.)

И тут, если уж быть честным до конца, я должен кое в чем признаться: все боги боятся смерти, даже тогда, когда мы заключены в смертные формы. Кому-то это может показаться глупостью – ведь мы же бессмертны. Но, как вы уже видели, бессмертность могут и отнять. (В моем случае целых три раза.)

Богам знакомо увядание. Знаком уход в забвение. Сама мысль о небытии вселяет в нас ужас. Вообще-то – да, Зевсу не понравится, что я делюсь этой информацией, и если вы расскажете кому-то, я буду все отрицать – мы, боги, немного даже изумляемся вам, смертным. Вы живете, зная, что неизбежно умрете. Не важно, сколь много у вас друзей и родственников, ваше недолгое существование быстро забудут. Как вы миритесь с этим? Как справляетесь? Почему не предаетесь отчаянию, не сходите с ума и не рвете на себе волосы? Ваше бесстрашие, надо признать, достойно восхищения.

Так о чем я?

Да, верно. Я умирал.

Затаив дыхание, я вертелся в грязи, пытался отвести опускающееся чумное облако, но это было куда труднее, чем прихлопнуть муху или обнаглевшего смертного.

Краем глаза я увидел Мэг, сцепившуюся в смертельной игре в салки с третьим духом и отчаянно старавшуюся укрыться от него за персиковым деревом. Она крикнула мне что-то, но ее голос прозвучал как будто издалека.

Слева вдруг дрогнула земля, и тут же из нее ударил миниатюрный гейзер. Напрягая последние силы, Перси подполз к источнику, сунул лицо в воду и смыл дым.

Свет начал меркнуть в глазах.

Перси поднялся на ноги, вырвал из земли оросительную трубу – она и была источником гейзера – и направил струю воды в мою сторону. Вообще-то я не люблю таких вот водных процедур. Каждый раз, когда мы с Артемидой бываем в походе, она норовит разбудить меня, вылив ведерко ледяной воды. Но сейчас я не имел ничего против этого обливания.

Вода смыла дым. Я отвернулся, хватая ртом воздух. Поблизости два газообразных неприятеля превратились в жалкие, промокшие трупы, желтые глаза которых светились злобой и раздражением.

Мэг снова что-то крикнула. На этот раз я разобрал ее слова.

– ЛОЖИСЬ!

Призыв показался мне неуместным и даже отчасти неуважительным, поскольку я только что поднялся. По всему саду отрывались от земли и левитировали замерзшие, почерневшие остатки урожая.

Поверьте, за четыре тысячи лет мне довелось повидать немало странного и чудного. Я видел мечтательный лик Урана, выложенный звездами в небе, и ярость неистово мечущегося по земле Тифона. Видел, как люди превращаются в змей, а муравьи в людей. Видел, как вполне разумные в прочих отношениях мужчины и женщины выплясывают макарену.

Но никогда еще не видел я восстания замерзших фруктов.

Мы с Перси грохнулись на землю – персики летали по всему саду, рикошетом, словно черные бильярдные шары, отскакивая от деревьев и разрывая в клочья трупные тела но-сои. Останься я стоять, меня убило бы на месте, но Мэг стояла, спокойная и бесстрашная, и мерзлые плоды со свистом проносились мимо, огибая ее.

Изрешеченные до дыр, все три носои пали. И вслед за ними попадали обезумевшие фрукты.

Перси поднял голову. Глаза у него покраснели и распухли.

– Что это такое было?

Язык у него немного заплетался – похоже, избежать воздействия чумного облака ему все же не удалось, – но он, по крайней мере, остался жив. В общем, это был хороший знак.

– Не знаю, – признался я. – Мэг, с тобой все в порядке?

Замерев на месте, она с изумлением оглядывала последствия буйства фруктов, растерзанные трупы, сломанные и разбросанные ветки.

– Я… я не уверена.

– Как ты это сделала? – прохрипел Перси.

Девчонка в ужасе посмотрела на него:

– Это не я! Я просто знала, что так будет.

Один из кадавров зашевелился и даже поднялся, вихляя на продырявленных ногах.

– Это сделала тыыыы, – проворчал он. – Тыыыы сильная, девочка.

Два других трупа тоже поднялись.

– Но и твоей силы мало, – сказал второй. – Сейчас мы с вами покончим.

Третий осклабился, явив гнилые зубы.

– Твой опекун ооооочень огорчится.

Опекун? Может быть, дух имел в виду меня? В сомнительных случаях я обычно предполагаю, что речь идет обо мне.

Мэг побледнела, словно ее ударили в живот. Руки у нее задрожали. Топнув ногой, она крикнула:

– НЕТ!